Микола Бажан - Стихотворения и поэмы

Нет, тех воспоминаний ноша не легка мне,
Но их осенний ветер с пылью унесет,
Ведь только тут, на этом скользком камне,
Мое житье протоптанное всё.

Здесь дух пивных всё гуще и угарней,
Тут в стенах трутся песни хриплые людей,
Но поцелуем не сожмут хмельные парни
Шершавый рот, голодный рот ночей…

И звонят фонари, и проституток визги,
Еще темней подвал и всё, что в нем,
Где корчатся продажных тел огрызки…
«Иди-ка, стерва, выпьем мы вдвоем…»

Ночь глубока, уж лето миновало,
Последний лист слетает на панель,
А ты в тени, у темного подвала,
Еще стоишь, не продана досель.

К оврагу подошли, и тени по долине
Откинулись от мощных тел назад.
Скрипят возы, выстраиваясь в ряд;
Тяжелые колеса вязнут в глине.

А вожаки не спят, совет вершат —
Про месть и смерть панам на Украине.
Здесь все верны свободе, как святыне,—
Казак, и пахарь, и беглец солдат.

Люд зашумел и снова стих в лесах.
Услышал и казак, и ратай, и монах
Крик третьих петухов, пророков златоустых.

И гнев у всех в сердцах заклокотал,
И, от костров отброшенный, упал
На степь теней бунтарских сгусток.

Отгомонила и прошла
Ночь-гайдамачка степью лунной.
Иная пламенность легла
На град булыжный и чугунный.

Но за душу берет тела
Всё та же лють ознобом юным.
Взамен клинка рука взяла
Холодный браунинг коммуны.

И, жесткий взор вперив вперед,
Стезей жестокой, что ведет
Через века к мечте заветной,

Людской мятежный гнев грядет,
Непокоренных клич победный
Рабов к восстанию зовет.

Бьет космогрудый конь у привязи копытом.
На дне котлов, раскрытых широко,
Клокочет сладкое кобылье молоко,
И зелья пахнут соком ядовитым.
Здесь не прервет и смерть сон воинов нечистый,
И неподвижен на сырой земле
Узор чеканный крон, похожий в сизой мгле
На львиный корпус мускулистый.

К земле склоняется костров кустарник дикий,
И в небосвод уперся дым струной.
Замаранный наряд разорван в крике,
Цветущей гроздью грудь трепещет под рукой.
И оросил любовный пот
В полях Украины родимых полонянок,
И рты растерзаны, и будет спозаранок
В девичьих животах расти монгольский плод.
Цвели года, — извечный цвет лугов,—
И в сайдаках сердец нет стрел воспоминаний,
Но кровь былую, полную желаний,
Потомок сохранял во тьме веков.
И любы нам слова тяжелые, как дым
Костров, зажженных некогда татарами,
Лелеем крови мощь с наследиями старыми
И даль, объятую пожарами,
Встречаем сердцем круглым и простым.

Ты изолирован, ты смог уединиться,—
Твоя пора.
Беззвучно бьются на странице
Конвульсии пера.
Безжалостна жестокая игра,
И сердце — к финишу, и вперегонку — слово.
И пульс агонии безумьем атакован,
Высокою температурою пера.

Так, поэтический гурман,
Не замечаешь роста дней,
И всё становится стыдней
Убогих рифм и сердца смрадных ран.
И ты пытаешься опять
Найти глубины в слове плоском.
И возвеличивать и ждать
Любви туманные наброски…
И дни идут, но сердца тухлый ком
Надеется под серым пиджаком.

Пустыми переулками тоски
Ты в бледных сумерках запутался опять,
И, как воды разбуженная гладь,
В глазах плывут неясные круги.
И мимо сердца кровь плывет, плывет,
Кривой усмешкою у синих губ цветет,
И черный горизонт перед тобой
Узкою колышется петлей…

От мелких дум покоя нет и нет,
Гнилая кровь течет из-под пера,
Когда с продажной девкою, поэт,
Ты ищешь правды и добра…

Пустыми переулками тоски
Ты в бледных сумерках запутался опять,
И, как воды разбуженная гладь,
В глазах плывут неясные круги…

Из стебля черного баска —
Тяжелый гул басов,
И флейты суета резка
На щебне голосов.

Резкий прыжок, наглый скок,
Сухой, как дробь, галоп,
И флейт отчаяние, и рок
Над ямами синкоп.

Крутись, весь цирк, крутись, весь свет,
Крутись ты, карусель,
Остроконечный фейерверк
Взлетает… надо всем…