Алла Кузнецова - Живучее эхо Эллады

Прошло немного дней – и Гилл вернулся.

Измучен, бледен – горести печать —

Увидев мать, увы – не улыбнулся,

Стал, ненависти полон, восклицать:

– О мать! Я не боюсь тебя обидеть —

Ты заслужила много страшных слов!

Одно из трёх желал бы я увидеть,

Не веря в материнскую любовь:

Чтоб не было тебя среди живущих,

Чтобы не мне ты матерью была,

Иль чтобы разум твой работал лучше,

Когда ты мужа смерти предала!

От ужаса вскричала Деянира:

– Что говоришь ты матери своей?!

Наслушался ли пьяного сатира

Иль подлых и бессовестных людей?

Кипели в зле вопросы и ответы,

Обидой переполнились сердца.

– Молчи! Не от людей я слышал это —

Глазами видел бедного отца!

Он признан был на острове Эвбея,

Могуч! Прекрасен! Счастлив! Полон сил!

Потом я видел, как отец слабеет…

Когда он жертву Зевсу приносил,

Одев свой плащ, что соткан «благоверной»,

С улыбкой доброй глянул на меня

И ликовал, воздев благоговейно

Ладони к небу в отблесках огня!

Как в жарком солнце, яд лернейской гидры

Весь вспенился – и к телу прикипел

Подарок твой! Видать, кентавр был хитрым:

Сам подыхал, а отомстить успел!

В затишье между приступами боли

Отец рукой посла к себе призвал:

– Скажи мне, Лихас, кто тебя неволил,

Чтоб я вдвоём со смертью пировал?

Посол назвал тебя!..

«Зачем вы, боги,

С проклятьем перепутали хвалу?» —

Вскричал отец. Схватив посла за ноги,

Ударил им о голую скалу!

О мой отец!.. Каким он был могучим —

Теперь его несут от корабля!..

Ты погубила лучшего из лучших,

Кого носила с радостью земля!

И Деянира, проклиная остров,

Ушла к себе от пыток отдохнуть,

И меч калёный обоюдоострый

Вонзила в изболевшуюся грудь.

Смерти просит Геракл,

да не слышит ответа.

– Отнесите, прошу,

на вершину Оэты [22] !..

На костёр погребальный

меня положите

И скорее… Скорее

его подожгите!..

Сколько можно страдать?

Нет терпенья от боли!..

Гилл, мой сын! Ты исполнишь

отцовскую волю?

– О мой добрый отец,

я не буду убийцей!

Разве любящий сын

на такое годится?!

– Для меня в этот час

смерть от жизни дороже!

Плащ срывает с кусками

расплавленной кожи:

– Ты не будешь убийцей,

принимая решенье,

Ты целителем будешь,

исцелив от мученья!..

Смерть – спасенье от мук

непомерных и страшных!..

Почему я не вижу

героев отважных?.

Почему меня боги

оставили в горе?

Я очистил от скверны

и землю, и море!..

И опять – забытьё.

Гилл промолвил: – Герои!

Прав, пожалуй, отец!..

И наутро горою

Шли в молчанье глубоком

к вершине Оэты

И взирали с надеждой

на царя Филоктета [23] …

… Филоктет поджигает

костёр в поднебесье —

Плачут люди и ветры

в пустом редколесье!

Ярко вспыхнуло пламя —

огонь разгорелся,

Только ярче костра

били молнии Зевса.

Прокатились громы,

воссияли зарницы —

И Афина с Гермесом [24]

в золотой колеснице

Совершили деянье

в молчании строгом —

Вознесли на Олимп

сына вечного бога.

Стал бессмертным Геракл,

как обещано было.

Гера страшную ненависть

тут же забыла,

И наутро, созвав

обитателей неба,

В жёны дочь отдала,

вечно юную Гебу.

Лета прячет века, как подводные рифы,

Для земных оставляя поверья и мифы,

Ищем в толще страниц лик, свершавший возмездья,

И в мерцании звёзд, где Геракла созвездье.

Эгей, достойный отпрыск Пандиона,

Прогнав сородичей (семейство Метиона),

Что посягнули на Афинский трон,

Ни совести, ни права не имея,

Спокойно царствовал, всё зная, всё умея,

Да жаль, наследником он не был наделён.

На склоне лет и дни бегут по склону —

И царь заторопился к Аполлону

В святые Дельфы, чтобы вопросить:

Чем провинился? Где тому причина,