Алла Кузнецова - Живучее эхо Эллады

– Ты пей и слушай, всё запоминая:

Сражаться надо, а не падать ниц!

Да! Будет битва, но совсем иная,

И ты осилишь стимфалийских птиц!

Я принесла тимпаны от Гефеста

– Сам выковал– и укажу то место,

Где птицы эти ночью в гнёздах спят

(Ведь я тебе сестра, а ты мне брат!).

Гляди на холм, что вздыбился над лесом, —

Вот то и есть кровавой битвы поле! —

Геракл молчал и слушал с интересом,

Подпитывая мускулы и волю.

– Взойдёшь на холм с зарёю ранним – рано,

Ударишь в эти медные тимпаны,

Спугнёшь, как громом, злую птичью рать —

И сможешь, как цыплят, перестрелять.

Всё так и было. Встал Геракл чуть свет

Во весь свой рост на меченом холме,

Вскричав: «На кучу бед – один ответ!»,

В тимпаны бил, как не в своём уме,

А так как был он силою неплох,

Казалось, мир от грохота оглох,

Качнулись в небе гроздья блеклых звёзд,

И птицы в гневе выбрались из гнёзд.

Они кричали сонно и устало,

Выискивая в зарослях врагов,

Геракл глядел на отблески металла

И ненависть рекой из берегов

Вниз изливалась, погасив неверье,

Туда, где птицы сбрасывали перья

На собственных беспомощных птенцов,

Что в мир теней ушли, в конце концов.

Он тут же бросил в сторону тимпаны

И натянул тугую тетиву —

И стрелы рьяно наносили раны,

И птицы с криком падали в траву.

А те, что оставались в здравом теле,

На Понт Эвксинский [10] в страхе улетели,

Оставив Грецию в покое. А герой

Испил росы и двинулся домой.

Бесспорно, ведал Эврисфей,

Что лань, которой нет резвей,

Давно в Аркадии жила,

Творя недобрые дела,

Сады, поля опустошая,

Лишая землю урожая.

Он знал прекрасно и о том,

(Не мудрено – он был царём!),

Что эту лань при всём сознанье

Послала людям в наказанье

Особа, хрупкая на вид,

В которой власть и сила спит.

Богиня эта – дочь Латоны,

Сестра родная Аполлона,

Так своенравна и горда,

Что не прощает никогда,

Лицом не подавая виду,

Не то что явную обиду,

А тень намёка на неё.

И предвкушение своё

Великой стычки созерцанья,

Той, где оружия бряцанья

И быть не может, Эврисфей

Ускорил выдумкой своей.

«Задача будет непростая!..»

К герою ненависть питая,

Призвал посланника:

– Копрей!..

Ступай к Гераклу, да скорей!..

Пусть эту лань, что беды правит,

Ко мне целёхонькой доставит.

Геракл, надеждами согрет,

Выходит из дому чуть свет,

Спешит, усталости не зная,

Туда, где носится, сминая

Едва созревший урожай,

Лань нерадивая.

«Решай,

Геракл, прикрывшийся туманом,

Осилишь лаской иль обманом

Как вихрь несущуюся лань,

Но только стрелами не рань!..»

– Ах, друг Копрей, я помню это!..

Впервые ль царь даёт запреты?!

Уж как-нибудь подстерегу,

Глядишь, поймаю на бегу,

Потратив день иль пару дней…

А царь есть царь – ему видней!

И вот, когда устали ноги,

Геракл на камень при дороге

Сел поудобнее, зевнул,

Кулак под щёку – и уснул.

Тук – тук!.. Тук – тук!..

Герой проснулся —

Сидел, как пень, не шелохнулся!..

Он чётко видел под луной

Деянье лани озорной:

Воткнёт рога, хвостом помашет —

И будто плугом землю вспашет,

За бороздою борозда,

Прошлась – и вот она, беда!

Нет и следа от урожая.

«Да ты затейница большая!..»

Ах, эта каверзная лань!..

Как ни суди и как ни глянь —

Вся красоты необычайной.

Взглянул – и понял: не случайно

Она явилась – не сама! —

Пустыми делать закрома

Несчастным людям. Кто-то правит

Такой косулею!.. И давит

Тоска глядящего: вот-вот

Ей чей-то меч вскроит живот!..

Рога – из золота литого

(Отлил, приставил – и готово),

А ноги – медные! Тук-тук!.. —

Неповторимый мерный стук.

– Иди сюда!.. Ко мне, глупышка!..