А вот тут Альгимантас догадался, что внутри главного режиссера Театра Ленинского комсомола Марка Захарова прячется до сих пор не раскрывшийся великий актер.
Какой актер потерян на Земле
для роли кардинала Ришелье!
Добрый фотоаппарат Альгимантаса уловил и лучащуюся доброту композитора Андрея Петрова.
Андрей Петров нам подарил мелодии,
которых лучше в жизни не найду,
и старенькие все, и все молоденькие
их напевали даже на ходу.
И помнят те, кто стали нынче дедушками,
как неподвластный тусклым временам
Папанов закричал «Свободу Деточкину!»,
а поняли мы все: «Свободу нам!»
Шестидесятых поколенье кепочное,
ты создало мелодии любви,
а ново-пепсикольное и кетчуповое,
где песни задушевные твои?
Альгимантас почувствовал Даниила Гранина так, как будто он не меньше лет, чем я, был его другом.
Я люблю Даниила Гранина,
потому что он с чувством стыда
жил всю жизнь, состраданием раненный,
ну а это уже навсегда.
Есть один режиссер, физиологической талантливостью которого я давно восхищаюсь. А вот с его совестливостью большие проблемы. Как хорошо, что у Эльдара Рязанова все совпало.
Все требуют с художника,
стать вумными успев,
чтоб делал все похоженько
на прежний свой успех.
Есть диктатура зрителя,
и вкус ее дурной.
Эльдар, тебя не злит она?
Я в бешенстве порой.
Так проморгали радостно
со вкусом простофиль
о сказочнике Андерсене
твой самый лучший фильм.
Да, яд впитался в почву,
где снобы-короли
Снобятину, как порчу,
с ухмылкой навели.
И песенки перронные
в Кремле лабают лбы.
Как ты сказал – ирония.
Ирония судьбы.
Альгимантас снял Михаила Калашникова без иконостаса регалий, по-домашнему. Я разговаривал с Калашниковым несколько лет назад и был приятно поражен его личной скромностью и тем, с каким уважением и знанием он говорил о русской поэзии.
Я задал ему всего один вопрос и насколько мог точно зарифмовал его ответ:
«Скажите, а вам сны какие снятся?» —
«Мир на Земле, для шарика всего…
И всюду «калаши» мои пылятся,
не убивая больше никого…»
По-моему, это хороший конец для предисловия, Альгимантас?
Если даже самый знаменитый оружейник на Земле все-таки такой идеалист, – а я это слово люблю, именно потому что оно происходит не от слова «идеология», больше подходящего к понятию зооклетки, а от слова «идеалы», воплощающего достоинство и свободу, то нам и Бог велел, не правда ли?
А может быть, после этой книги о знаменитостях сделаем когда-нибудь или вдвоем или втроем с Антанасом книгу и одновременно всемирную фотовыставку-путешественницу «Те, кого фотографировали только для паспортов»?
Я ножом ничьих икон не раскрошу
Когда-нибудь какой-нибудь поэт
создаст и антологию газет.
Он выцарапает изо всех подшивок,
из всех страниц пошлейших и фальшивых,
из оскорблений или скользкой льстинки
неистребленной совести светинки.
У меня свои законы.
Люди – вот мои иконы.
Но и даже перед ними
так любимыми, родными
не распластан с бодунка
как цыпленок табака.
«Я ножом ничьих икон не раскрошу…»
Я ножом ничьих икон не раскрошу,
как дед Ермолай, давно в двадцатом.
Жаль, что в прошлом я его не воскрешу,
чтоб тогда не стал он виноватым.
17 октября 2011
Нам в кровь озлобленность вошла
и неужели стала генами?
Она мелка, она пошла —
от злобы не родятся гении.
И даже справедливый гнев,
круша живых людей и статуи,
в озлобленности освинев,
перерождается в растаптывание.
Мы не родились в палачах,
но приучились получать
постыдный кайф от сплетен гаденьких
о знаменитеньких, богатеньких.
Живет в нас древняя озлобленность,
как из родных осин оглобленность —
зачем нам ближним помогать —
оглоблей легче помахать.
Во всех искусствах и науке
мы с болью видим, как на грех,
умельцев связанные руки
озлобленностью неумех.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу