Раиса Блох - Здесь шумят чужие города

Втекай, лазурь, струись в мои глубины,
Палящий пламень радости и бурь,
Чтоб билась кровь тревогой голубиной
В мой дом, в мой сон, в мой стон втекай, лазурь.

Большим окном, огромною тоскою
Мой дух открылся на твои моря.
О, пусть его ничем не успокою,
О, пусть меня уводит за собою
Бессонная, бездонная заря!

Я не пишу и не творю,
А только тихо и покорно
Плыву в горячую зарю,
Что мне открылась ночью черной.

И разве то моя вина,
Что ежедневно, ежечасно
Я, Божий колокол напрасный,
Звенеть и петь осуждена.

Весною душа устала,
Ей каждая боль больней,
И даже ребенок малый
Приказывать может ей.

И только одно покорно,
Безвольно твердит она,
Как птица на ветке черной.
Которая петь должна.

Господи! Умереть бы сразу,
Никогда не поднять бы век.
Не увидеть небес алмаза,
Голубых и горячих рек.
Господи, потонуть бы сразу,
Позабыть бы себя навек.

Долго ли я скитаться буду,
Раздавать, расточаться всюду
И от скудости умирать?

Ты пошли мне совсем простое
Золотое счастье земное,
Или дай мне уснуть опять.

Странно, что здесь Париж.
Что мне в названьи новом?
Грозная крепнет тишь
В сердце моем свинцовом,

Будто сейчас прорвет
Дымные эти своды
Ангелокрылый взлет
Вещей моей свободы.

А грусть приходит внезапно,
Широкой скользнет волною,
И все заметет дороги,
И все заслонит огни.

К стене прислонишься тихо,
И больше дышать не стоит,
И нет ни гудков, ни звона,
И нет ничего кругом.

И только неистребима
Все явственней и желанней
Орлиными бьет крылами,
Мне в сердце вонзаясь, боль.

Над моей душой, огневой и дикой,
Над моей слепой, ненасытной жаждой
Ты простер свой плащ, где текут туманы,
Голубой твой плащ, где пасутся звезды.

Научи меня, о Владыка, песням,
Самым чистым, тем, что не спеть и птицам,
Чтобы стал лучом твоего веселья
Твой усталый раб, твой слуга бездомный.

Пусть небо черное грозит дождем,
Я солнце горное видала в нем.

Пусть в блестках инея земля тверда,
В лагуне синяя тепла вода,

И чайки носятся, и даль чиста,
И так и просятся к устам уста.

Благословенная моя тоска,
Огонь задумчивый, что сладко жжет,
Я привезла тебя издалека,
Я сохраню тебя от всех невзгод.

Лишь всплеск короткий, и тихо будет:
Ни зной, ни холод, ни свет, ни мгла,
И позабудут живые люди,
Что вот жила я, и вот ушла, —

И только чаек шальная стая,
Водою синей омыв крыла,
В ветрах напишет, кого ждала я,
Кого любила, кого звала.

Бросить все, закрыть глаза рукой,
Все убить, что совестью зовется.
Я люблю тебя, мой дорогой,
Я влекусь к тебе моей тоской,
Нитью той, что никогда не рвется.

Тяжко, сладко дьявол искусил
Теплым ветром, яблоневым цветом.
Будет так, как ты меня просил,
Будет так, и не раскаюсь в этом.

Налетает ветер длиннокрылый,
Заметает по дорогам след,
Чтоб не помнить нам того, что было
Не искать, чего уж больше нет;

И струится небо голубое,
Острова седые унося,
Чтоб нам жить в безоблачном покое
Ни о чем у Бога не прося.

Ну а сердце, сердце не умеет,
Неуклонно темное зовет.
Для него напрасно ветер веет,
Истекает солнцем небосвод.
Ничего оно не разумеет,
Об одном твердит который год.

Радость моя, любимый мой!
Черной меня затопило тьмой.
В черной пустыне одна тону,
Сердце мое идет ко дну.