Василий Немирович-Данченко: Стихотворения

В душном каземате — глушь да темнота,
Скованные люди, скованы уста…

И среди молчанья только стон больной
С сдавленною силой прозвучит порой.

Прозвучит и смолкнет… а в окно глядит
День весенний, яркий; солнышко горит.

Сквозь бойницы смотрит тополь и росой
По листам зеленым — загорит порой.

И, принарядившись в листья и цветы,
День весенний полон вольной красоты.

За решеткой — воля! Песенка слышна,
Узники собрались тихо у окна…

Слушают… и лица, полные тоской,
Словно озарились светлой полосой.

Слушают… И кто же за стеной поймет,
Сколько здесь народу без конца гниет.

В этих темных лицах сколько вольных сил,
Сколько рук рабочих мир похоронил.

Прозвучала песня… Смолкнула она,
Узник не отходит долго от окна…

Если б не был слышен громкий звон оков,
Сколько бы запело вольных голосов!..

Вверху блеснул топор — и голова скатилась.
Толпа на площади пугливо замерла;
Лишь где-то женщина рыдающая билась
И громко палачей неистовых кляла!..

Отчизна милая! Тебя благословляя,
Он встретил свой конец с улыбкою святой.
Прекрасней и честней ты не найдешь, родная,
Вождя отважного пред новою борьбой.

О, плачь же вместе ты с любовницей несчастной,
Могилу павшего слезами ороси
И память скорбную о жертве той прекрасной
В преданиях твоих и песнях воскреси.

Внимая сердцем им, окрепнем мы душою,
И доблесть старины воскреснет у рабов,
И пусть придут враги кичливою толпою…
Они лишь мстителей найдут перед собою —
Детей, карающих за муки их отцов.

Как много пало благородных!
Как много честных смерть взяла!
Резне конец! В полях бесплодных
Убитых жертв гниют тела…

По исковерканным дорогам,
К нагим полям великих битв
Идут в смирении убогом
Для торжества и для молитв.

И те поля, что победитель
Своею славою зовет, —
Сел разоренных робкий житель,
Народ слезами обольет.

Из рода в род пойдут сказанья,
Сберутся тучи божьих гроз, —
И месть воскреснет в день восстанья.
В день новых битв и новых слез.

И много сгибнет благородных,
И воцарится всюду мгла —
И будут гнить в полях бесплодных
Убитых мстителей тела.

Здесь, в царстве вечной суеты,
Разлада, злобы и паденья,
Смолкают мирные мечты
И робко гаснет вдохновенье.

Минуты нет отдаться им,
Когда, глуша иные звуки,
Несутся с ревом грозовым
Валы отчаянья и муки.

Челнок ничтожный — мысль твоя,
Ему ли справиться с волнами?
Что значит утлая ладья,
Где вихрь играет кораблями?

Громады скал у берегов,
В клочки изорвано ветрило…
Таких немало челноков
Без цели море погубило.

Нет! нужен здесь поэт иной,
С такой же мыслью грозовою,
Безмерной, как простор морской,
Как чайка смелой над волною.

Пусть будет взгляд его суров,
Рука крепка и сердце твердо,
И грозный рев морских валов
Он, не смущаясь, встретит гордо.

И будет песнь его слышна!
Пусть перед ней не смолкнет море —
Но буревестником она
Зареет смело на просторе:

На гордой мачте отдохнет,
Иль на утесе сложит крылья
И, час придет, опять вспорхнет
Во мглу и бурю — без усилья…

Да будет песнь его слышна!
И те, что гордо с бурей бьются,
Бойцы, чья мысль еще сильна,
Ей отовсюду отзовутся…

Шумим, кричим, а толку мало;
Нам трудно спеться — ладу нет;
Не стало в сердце идеала,
Погас в душе призванья свет,
И те, что гордо выходили
Во всеоружии на бой,
Доспехи бранные сложили
И, словно сказочный герой,
Колени мощные склонили
У ног Далилы молодой.
Ненужный меч — в грязи болотной,
Ребята тешатся щитом,
Шелом заброшен беззаботно,
А сам боец наелся плотно
И крепко спит позорным сном.
Он спит, враги ползут незримо
И с каждым мигом всё тесней
Сдвигают мрак неумолимо…
Так встарь проспали дети Рима
Свободу родины своей!..
Где честь была — там биржа стала,
Где страсть кипела — слышен храп,
Толпа богов своих изгнала,
На место Марса сел меняла,
Венеру заменил Приап…
Вакханка сделалась кокоткой,
Кафе-шантаном стал Парнас…
Мы нектар заменили водкой,
И, словно стадо, мыслим кротко:
«Когда же в хлев погонят нас?»