Фердинанд Фингер - Избранное

Ну почему я не Гоген и на Таити не в гостях?

За что я обречен на жалкое существованье?

Картины этого мазилы аборигенкам были не нужны никак,

А мог Гоген десяток тех красавиц поиметь, ну, было бы желанье.

Ну, что за век, в котором ни за что и ни про что

Мужчина мог иметь такое наслажденье,

И платы никакой, ну, нуль – и все за просто так,

Не понимаю, выглядит каким-то наважденьем.

Эх, брошу все – жену и надоевшую семью,

Махну-ка на Таити, нарисую там картины,

И таитяночкам их там преподнесу.

Я завоюю, наконец, симпатии прекрасной половины.

Все бросил и приехал на Таити, как мечтал.

Картины я не хуже, чем Гоген, нарисовал. И что же?

За то, что я свои картины выставлял,

От местного художника-аборигена получил по роже.

Какая там свободная любовь – ну, просто срамота.

Натурщицу там голую без денежек не снимешь.

В Париж удрать – так несусветная цена,

Там голым ты появишься, весь свет возненавидишь.

Наверно, зря я позавидовал мазиле этому Гогену.

На путешествие я кучу денег просадил.

Картин я не продал – не поимел аборигенок,

Вдобавок я на фотографию синяк заполучил.

А ну их на фиг. Отомщу я этим таитянкам.

«От них, как от козла, получишь молока».

Я лучше заплачу прелестным парижанкам,

А о посредственном художнике Гогене позабуду навсегда.

Глупа, как пробка, но хитра, как ведьма,

Коварства, жадность ей не занимать.

Душа ей шепчет так: «Ты лучшая на свете,

От мужа надо все добро его забрать».

Ишь ты, в штанах – пусть без штанов походит,

Как липку обдеру и голым в мир пущу,

Пусть только мне напомнит о разводе,

На старости его я половины пенсии лишу.

И не хватает ей всего – чего не нажила

Своими-то трудами – тут и честь не в счет,

Жадна, жадна, не человек, а «жила».

Ей палец в рот засунь, всю руку отберет.

А что творится в лживой той душе,

Так дьявол сам никак не нарисует,

Вот как забрать все – выгнать вон и все,

Душа все время по деньгам тоскует.

Холодные глаза – в ней всё напоперёк, напоперёк,

Стремленье очернить всех-вся на свете,

И секса грязного горящий уголек,

И жжет, и гонит бабу по планете.

То Шарм-Аль-Шейх, то «Гарда Зее» брат,

В кругу у мужниных друзей, ну, как приятно,

Но как раздеть, как голышом пустить,

Ей это и сейчас немного непонятно.

Хотя идея есть – ведь он совсем дурак,

Такого Достоевский описал когда-то.

Название романа я не назову, нельзя никак,

Чтоб не обиделся мой муж чудаковатый.

Его нельзя никак мне обозвать,