Артюр Рембо - Стихи (3)

Сбираешь свой букет в волнах, как в цветнике.

И что Офелию он увидал воочью

Огромной лилией, плывущей по реке.

Перевод А. Бердникова:

I

В спокойной черни вод, где капли звезд карминных,

Большою лилией Офелия плывет.

Плывет медлительно в своих покровах длинных,

В то время как в лесах свирепый гон идет.

Уж десять сотен лет скользит белейший призрак,

Печально девственный, по мертвенной реке,

Уж десять сотен лет - безумья слабый признак

Летит ее романс в вечернем ветерке.

Ей вихрь целует грудь, вкруг разметав бутоном

Одежды, тяжелей текучего стекла,

Где ивы, трепеща, ей ветви льют со стоном,

Касается камыш высокого чела.

Кувшинки, торопясь, бегут вздохнуть над него,

В ольшанике она, плывя, срывает с гнезд

Всплеск пробужденных крыл, а к ночи, пламенел,

Над ней стоит хорал блестящих тихих звезд.

II

Ты дева бледная! Изваянная в снеге!

Да, ты мертва, дитя, гонимое волной,

Затем, что горные ветра твоих Норвегии

Напраслину сплели о вольности хмельной!

Затем, что этот ветр, волос свивая гриву,

Внимательной душе нес шорохи дерев,

Он сердце пробудил для песни торопливой,

Для жалоб всех ручьев, для слез всех жалких дев.

Затем, что вопль морей своей трубою медной

Грудь детскую твою безжалостно разъял,

Что чудный рыцарь твой, немой безумец бледный,

В апрельских сумерках к твоим ногам припал.

Рай! Вольность! И Любовь! Бедняжка, не с тех пор ли

Ты полетела к ним - снежинкой на костер.

Виденья чудные в твоем стеснились горле,

И Вечность страшная смутила синий взор.

III

Но говорит Поэт, что при звездах карминных

Сбираешь ты цветы, чтоб бросить их в поток,

Сносимая волной в своих покровах длинных,

Спокойна и бела, как лилии цветок.

VII. Бал повешенных

Напечатано впервые без ведома автора за девять дней до его кончины в журнале "Меркюр де Франс" 1 ноября 1891 г.

Стихотворение стоит в ряду довольно многочисленных произведений французских поэтов XIX в. - Теофиля Готье, Банвилля и других, - написанных по мотивам старинных "плясок смерти" и особенно "Баллады повешенных" поэта XV в Франсуа Вийона.

Удивительные стихи 29-30:

Oh! voila qu'au milieu de la danse macabre

Bondit dans un ciel rouge un grand squelette fou...

- близки к пределу экспрессии, достигнутому Рембо в его самых "зрелых" произведениях. Все это заставляет полагать, что дело не в одном только отблеске великого Вийона, но существовала какая-то ныне неизвестная внутренняя причина, побудившая поэта откликнуться "Балом повешенных".

У Коона (р. 49) особое внимание обращено на стих 27: "Из леса синего ответил вой волчицы". В этом стихе предваряется образность поэзии XX в.: сочетание разноплановых крайностей - "волк" и "голубизна" (в подлиннике "лиловость").

Есть перевод П. Антокольского.

VIII. Возмездие Тартюфу

Впервые опубликовано без ведома автора осенью 1891 г. в книге Рембо "Реликварий".

Стихотворения нет в автографе "сборника Демени".

"Возмездие Тартюфу" и следующие за ним вещи, написанные Рембо в сонетной форме, - это, строго говоря, не сонеты, а "вольные сонеты", или "четырнадцатистрочники", поскольку поэт не соблюдает сквозных рифм, которые должны объединять в подлинном сонете два катрена.

"Злые" - это терминология Тартюфа, мольеровского лицемера, лжеверующего, который клеймит так своих врагов, узурпируя у неба право определять, кто добр и кто зол. Мольер - по условиям века - не мог прямо вывести на сцену духовное лицо, но одел Тартюфа в черное, дав понять всем контекстом, кого он имеет в виду. Рембо ставит все точки над "i", но в новых условиях прямо продолжает Мольера, у которого в словах бойкой служанки Дорины содержится и намек, сколь мерзок был бы Тартюф, если его раздеть:

Et je vous verrais nu du haut jusques on bas

Que toute votre peau ne me tentarait pas (акт. III, сц. 2 {*}).

{* Явись вы предо мной в чем родила вас мать, Перед соблазном я сумела б устоять. (Перевод Мих. Донского).}

Последний стих Рембо - прямая цитация этой реплики Дорины, в которой содержится и ставшее важным в образной системе стихотворения слово "кожа" (la peau), конкретизированное Рембо в образ "вспотевшей кожи" настигнутого возмездием подлеца.

Другие переводы - П. Антокольского, Т. Левита (подстрочник, цитата в статье).

Перевод П. Антокольского:

Наказание Тартюфа

Он долго растравлял любовный трепет под

Сутаной черною и руки тер в перчатках,

Метался и желтел, беззубый скаля рот,

Пускал слюну тайком и жил в мечтаньях сладких.

- Молитесь, братие... - Но дерзкий сорванец