Максим Жуков - Поэма новогодняя моя

Лицо индифферентное скроив,
Елена мне небрежно отвечала,
что это дело больше не ее,
она свое сегодня отпахала!

И собралась, шатаясь, уходить…

«О, женщины, вам имя вероломство»! —
подумал я и встал, чтоб до прихожей
девицу по-хозяйски довести.

Елена, рефлекторно матерясь,
при входе чуть у двери не упала…
«Зачем позвал? Выслушивал? Платил?» —
в башке моей досадно промелькнуло.
Я подал ей колпак и кардиган
и, дверь во тьму подъезда отворяя,
удачи и успехов пожелал.

Чуть позже, посмотрев в свое окно,
я «Кузьмина» на улице заметил.
Он из машины де́вицу встречать,
по-молодецки улыбаясь, вышел.
Увидел. Встретил. Сзади посадил.

Приметы и пословицы таят
в себе великий сонм несоответствий.
Когда вам, мягко скажем, не везет
с простым и незатейливым вливаньем
в плохой, но крайне нужный вам Союз,
то это, если вспомнить поговорку
про карты, невезенье и любовь,
еще не гарантирует успеха —
ни в картах, ни в карьере, ни в любви.

Так я подумал, подойдя к дивану,
и на него, как перст один, прилег.

Я, лежа на поверхности пружинной,
глазами упирался в потолок
и слушал, как форель меланхолично
в воде вилась и била о стекло,
причудливые блики рассыпая
по темному напольному ковру.

Я сам и не заметил, как уснул.

Во сне моем на льду стоял крестьянин,
под ним форель разбить пыталась лед.

Но и во сне, как будто наяву,
подледным соответствуя ударам,
во мне, как колокольный звон, лилось
и через подсознанье доносилось,
что – скоро!
скоро!
скоро! – Новый год!

Я спал, пока не загремел в двери
и произвел трехкратное вращенье
в замочном механизме звонкий ключ.

Знакомые послышались шаги,
жена вошла и, топая ногами,
стремясь узнать, я дома или нет,
шутливо из прихожей прокричала:
Я дома, милый! Слышишь?! Ты живой?..

Я ей ответил, кое-как проснувшись,
цитируя поэта одного:
– На самом деле то, что именуют мной, —
Не я один. Нас много. Я – живой.
Чтоб кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел
Я отделил от собственного тела!
И если б только разум мой прозрел
И в землю устремил пронзительное око,
Он увидал бы там, среди могил, глубоко
Лежащего меня.

Так я, с дивана встав,
ответствовал жене… а сам подумал:
наверно, я в рубашке был рожден —
она же в Будапеште собиралась
в командировке встретить Новый год…

Какой-то час иль может даже меньше —
помыслить страшно: прямо вот – чуть-чуть,
меня бы благоверная застала
с девицей, чьё присутствие в квартире
мне было б крайне трудно объяснить.

Как хрупок наш покой внутрисемейный!
А рыба бьет, и бьет, и бьет, и бьет.

– Я мертвых тел пока не замечаю
у нас в квартире, кроме одного,
которое по дому ходит-бродит
и, вроде как, со мною говорит, —
жена мне укоризненно сказала
и в комнату коробку занесла.
– Вот посмотри, по случаю купила,
когда отправки рейса ожидала
и в «Дьюти-фри» парфюм себе брала, —
продолжила супруга, распечатав
коробку, и, как фокусник, легко
достала из нее еще коробку
с игрушками и разной мишурой.
Помимо новогодних украшений,
в коробочной картонной глубине
угадывалась сложенная елка
в прозрачной упаковке заводской.

– У нас же есть искусственная ель, —
заметил я, сарказма не скрывая, —
она уже который Новый год
без дела возлежит на антресолях!
Во имя поддержания традиций
хозяйке, видно, лень ее достать
да нарядить, как принято в приличных
глубокоуважаемых домах.

– У елки, между прочим, есть хозяин —
он тоже не охотник наряжать, —
сарказм мой игнорируя, сказала
сурово, но незлобиво жена.

– Потом, я, наконец-таки, решила
сменить наш новогодний антураж,
а то ведь от тебя и не дождешься,
чтоб ты хоть что-то к празднику купил.

Не собираясь спорить, я признался,
что покупатель из меня плохой,
и сразу же спросил, меняя тему:
– Когда сегодня говорили мы
с тобой о том да сем по телефону,
ты мне сказала, что, скорей всего,
тебе придется праздник нынче встретить
в компании партнеров и коллег
в рабочей – ты сказала – обстановке, —
и даже если Главный договор —
ты говорила – все-таки подпишут, —
тебе от фирмы не перепадет
на перелет из Буда до Москау
ни одного – ни цента, ни рубля?