Ури Цви Гринберг - Избранные стихотворения Ури Цви Гринберга

6.

Мой Господь! Уже многие годы я пою.

Жаждут братья, страждут сестры,

не в силах высказать долю свою.

Плод заветный, такой налитой,

нашей жизни покрыт кожурой.

Мой Господь! Ведь скала так тверда.

Где слова мне найти, чтобы струилась вода?!

Я теряюсь в догадках который уж год, —

для себя — недоступный, загадочный плод...

Все голодные мне уж навязли в зубах,

все болящие вечно мелькают в глазах.

Как их всех успокоишь,

забытую радость вернешь?

Разве новую душу в их тело вдохнешь?..

Перевод Л. Слуцкой

7.

Я знаю отринувших царство твое,

уставших покорно молиться и ждать,

когда снизойдет из небес благодать.

Я знаю покинувших отчий порог,

которым родительский дом, что тюрьма,

спешащих урвать то, что не дал им Бог,

хотя каждый день он давал задарма.

Но нету халявы! Спускаются в ад.

От пьянства опухшие в пабах сидят,

в зловонных местах, издающие смрад.

Смотри: — даже то покупают у шлюх,

что нам — чудный дар из небесных глубин.

Да что в их крови — человечий ли дух?

Иль просто зеленым настоем полынь!

Оплачь сыновей своих, Боже!

Аминь.

8.

Они в кабаках и публичных домах,

Ни капли святого в твоих сыновьях,

Разит табаком изо рта и вином,

Забыли детишек, жену, отчий дом.

В их кровью налитых глазах алый дым,

В котором — горящий Иерусалим.

Висит над трактирами марево зла,

А в пропитых душах дымится зола.

Под утро шинкарь отодвинет засов,

И вышвырнет пьяниц, как бешеных псов.

Лежать им в канаве, в слезах и грязи,

К кому обратиться с мольбою: Спаси!

И кто на несчастных направит свой взор,

Чтоб их не душил справедливый позор?

О, Ты, не смыкающий глаз, на заре,

Не брезгай, спустись в золотом стихаре,

И раньше, чем стража за шкирку возьмет,

И в спину пиная, в тюрьму поведет,

Сотри пот разврата с измаранных лиц,

В людей преврати распластавшихся ниц,

Как малых детей, заплутавших зимой,

Веди, не браня, горемычных домой.

9.

По команде Твоей солнце гасит свой пыл,

гонят сумерки в нас города и околицы,

Ты незримый пастух человечьей толпы,

а закатное солнце, как звон колокольца.

Все живое глаза возвело, бормоча,

молит всяк о своем — люди, твари и звери,

кто как может — вздыхая, кряхтя и мыча,

перед тем, как в хлева приоткроются двери.

Что поделать — в крови боль вечерней тоски:

свет небес, соль земли душу рвут на куски;

Ну, а мы где-то между — в домах,

как в хлевах.

10.

Снова встретились мы в придорожном шинке,

как всегда у Тебя ни гроша за душой.

То ли я — богатей, — два гроша в кошельке,

но готов заплатить из мошны небольшой

за постель, не ютись, как бездомный в углу.

Мне и здесь хорошо — Ты сказал — на полу.

Распластавшись, прижавшись к холодной стене,

как бедняк на полу спал, вздыхая во сне,

а я знал, что уснуть мне сегодня невмочь,

что смотреть мне в лицо будет взглядом всю ночь,

на полу Спящий Бог, в придорожном шинке.

Перевод Е. Минина

1.

Мать по сыну рыдает:

Сынок-сынок, девять месяцев жил ты во мне,

И зачатье тобой было слаще любовной утехи,

И зараз потеряла кровинку в проклятой войне.

Сладкое ушко, кудряшки на краешке лба,

Ладошка, смешинка в глазах, мальчишечья стать …

А как-то придя из похода с восторгом сказал:

Мамочка! Как было здорово! Ты представляешь

Йерусалим на закате светящий в вечерних лучах!

По горам и оврагам бродили и так ноют ноги.

Я устал — умираю спать!

Сынок, сынок. Застелила постель

И уложила тебя. И легла сама.

И спалось мне так сладко, сынок, сынок,

Как в ту, первую ночь, что зачала тебя.

Как убить тебя мог этот шарик свинца!

Раз — все! И нет у меня сына… Сынок, сынок.

Больше не вернешься домой и не обнимешь меня:

"Привет мама"… И не отразится улыбка твоя в зеркале.

Перевод Е. Минина