Ури Цви Гринберг - Избранные стихотворения Ури Цви Гринберга

Он — сама синева со знаками Зодиака за облаками,

Он сам — и эти созвездия,

Он — облака многоцветные сами:

лиловые, алые, белоснежные,

оттенки, глубоко-звучащие, словно мелодии нежные,

или шумящие волны морей,

или — образы странных зверей...

Он — видение, сущность, значенье,

в них Он и спрятан, и открыт:

Он образ, начертанный воображеньем,

Он обрисован намеком, Он исчезает, Он скрыт.

Он — шум в кронах сосновых, дубовых лесов,

Он — и сами леса в полном значении слов...

Он — все мои "Я", но сам я — не Он,

не в Нем я, и я — вне Его.

Дух, дыханье Его во мне — я орудье — Его.

Молящийся глубоко — молитвой

дорогу усердно проложит

на подъемах и спусках —

не для домашних обогащений сполна,

но — чтобы дойти до Него, войти в Него, стать Им в Нем:

как крепкого дерева сильная ветвь,

ибо исполнились времена.

Однако лишь избранные молящиеся

приходят к Нему в молитве молитв,

но так, как приходят

к воротам дворца вожделенным,

к высоким воротам, закрытым всегда.

И там — тишина.

В них не входит никто.

В эти ворота не входит живое ничто

и там наступает молитвы конец,

и — молчанье:

там преклоняют колени

и за воротами слышат

ангелов пенье.

И у коленопреклоненных

нет слов и нет еще мысли,

есть лишь сердца биенье

и слезы в глазах,

но слезы без соли печалей...

За воротами слышится ангелов пенье:

сладость с высоких небес,

сладость с высоких небес...

Перевод И. Винярской

Тропа ведет равниною куда-то,

усеян звездами чудесный небосклон —

грудь стеснена, и взгляд мой увлечен

величием и святостью заката.

Вдали оранжево-багровою струей

впадает свет в пылающее море —

и гаснет он с сомненьем и мольбой,

как человека стон в стихающем просторе.

Костры земли и глубь границ небесных,

краса небесных и земных дорог,

все замерло... так тихо и чудесно —

и входит Божий мир в поэзии чертог.

Перевод И. Винярской

* * *

Не проводят меня пожеланья друзей,

не посмотрит вослед взор любимой моей;

и в покоях, куда отдохнуть я приду,

тишины долгожданной я не обрету...

И если кто-то спросить придет:

"Эй, путник, куда тебя ветер несет?"

Холодным взглядом его я встречу:

"У дерева в бурю спроси!" — отвечу.

Перевод И. Винярской

* * *

Кровавая басенка: парень-волжанин

пал на Дунайце чужом,

пробито сердце солдата-рейнца,

засыпано Вислы песком.

Воды тех рек на закате кровавом

кровь тех сердец — пьют,

и снова восход, и реки, как прежде,

плещутся и текут.

Перевод И. Винярской

* * *

Предвиденье легионера:

наступает крушение родины,

и в груди закипает отчаяние

у стен Иерусалима.

Меня опутали узы несчастья,

скрытый обман и льстивые речи

братьев, вступивших в легионы Иерусалима:

нести щиты и знамена

в пламенное сражение.

И разбилось сердце во мне

при мысли о правде

иерусалимских братьев,

о правде их чистой крови.

Разбито сердце во мне,

ибо оно — сердце.

И как отец, с разбитым сердцем,

готов я молиться всегда и везде

Господу,

ибо очень и очень я угнетен.

* * *

Никогда не скрывал я лицо

от пропасти передо мной,

и от страха грядущего

не закрывал я глаза.

Лишь однажды пытался я здесь

закрыть их руками

при виде разверзшейся пропасти

иерусалимской.

Но было еще страшнее видеть

сквозь закрывшую глаза руку:

третий пожар еще затаенный.

Ныне открыты глаза у меня,

ибо ресницы сгорели в пожаре.

Перевод И. Винярской

* * *

Я преступник: в Сионе, в траурный день

я живу у себя взаперти,

в одиночестве (как в тюрьме)

и мечусь как дикарь, выйдя под Божье небо,

с громким и горьким воплем,

до тех пор, пока ноги тело несут

и в горле есть голос — до хрипа.

Я преступник — я не врываюсь в дома

(тихи они в скорби своей, и тает скорбь,