Лев Маляков - Заколдованное счастье

Мне ведь песню надо спеть
О древнем крае,
Зачинавшем Русь
И плугом, и мечом,
Защищавшем Русь
И сердцем, и плечом,
Ни сомнения,
Ни устали не зная.

Где найти
Для этой песни самоцвет,
Чтобы свет лучил
Вперед на сотни лет?
Как найти мне
Настоящие слова,
Чтоб от песни закружилась голова?

Я пойду туда,
Где теплятся восходы,
Где из ночи тянут солнце трактора,
Где, как ленты,
В голубые вечера
Красны девицы вплетают хороводы.

На чудск у ю на озерную волну
Нагляжусь
И сердцем к берегу прильну.
О великом князе-воине сполна
Мне поведает плескучая волна…

Возвратившись к нашим будням
Из веков,
Как за хлебом,
За словами я приду —
В вихревую деревенскую страду —
На горластое собранье земляков.

Дни короче,
Прозрачней стали,
Глубже,
Радостнее печаль.
Мы с волненьем осень встречаем,
Каждый спелый лист привечаем,
Провожаем в дымную даль.

Удивленным,
Влюбленным взглядом
Мы глядим на клин журавлей,
Пролетающих горестным стадом
Над притихшим, продрогшим садом,
Над раздольем родимых полей.

Видно, тяжко без нашего лета
Птицам жить в стороне чужой,
Коль уносят
На юг фиолетовый
Неба русского
Цвет голубой!

Я опять удираю из дома
В отчий дом,
Где морянит весна,
Чтоб взглянуть на родных и знакомых,
На хмельных от воды и вина.

Там, на зыбких мшаринниках,
Море —
Разливанная вешняя гладь,
По утрам краснокрылые зори…
Там житуха теперь —
Благодать!

Мужики в эту пору —
Министры,
Всяк себе господин до поры,
Круты на руку,
На ногу быстры,
Хлебосольны, на шутку щедры.

На досуге
Живут без оглядки:
Все замашки — наружу торчком:
Потянуло Данилу к солдатке —
На лучок с новгородским «сучком».

До потемок,
С придыхом да звоном
Пантелеевы колют дрова:
Пролежать — никакого резону,
Коль неделя далась дарова.

За одворком байненку подмыло,
А хозяин с дружком обнялись:
«Половодье постыло, да мило —
Дело б делать, так нет — веселись…»

Чтоб обнять и родных, и знакомых,
Захмелеть от воды и вина,
Что ни год — удираю из дома
В те края,
Где морянит весна.

Земля, как раненый солдат,
Превозмогая боль-поруху,
Шагнула к людям:
«Друг и брат,
Возьми последнюю краюху!»

Как старый хлебороб, мудра,
Доверчива, под стать ребенку,
Дарила людям,
Что могла:
Косую в пять венцов избенку.

Несмело утешала вдов,
Сама — извечная вдовица,
И звала в поле мужиков:
«Пашите, люди,
Пригодится!..»

А мы, чего греха таить,
Кто мог, по городам засели,
Чтоб вкусно есть,
Чтоб сладко пить…
Да, видно, что-то проглядели.

Но у земли простая суть:
На стол не с неба подается!
И рано ль, поздно ли —
Взглянуть
В глаза самой земле придется.

Закипая веселой,
Ядреной листвой,
Ты вовсю хорошела
Над тихой Псков о й,

В половодье смиряла
Строптивость воды,
Отводила корнями обрыв
От беды.

Ох, и грузно же было
В июльскую звень
Из суглинка водицу тянуть
Долгий день!

А мальчишек
В зеленой охапке качать!
А влюбленных
С темна до светла привечать!

А стоять у обрыва,
Как зорька, светла!..
Для кого ж ты, сердяга,
Была не мила?..

У Псков ы я опять
Вечерами брожу
И на корни витые взглянуть
Захожу.

Им трудиться не тридцать,
А триста бы лет,
Да какому-то злыдню
Ты застила свет.

К нашим бедам — глух а ,
А к удачам — легка,
Ободрала кору
Ножевая рука.

Сникли, съежились листья
У суши в когтях…
И добро б человеку
Потребность в лаптях!

За деревню сквозь желтую осыпь
Вел проселок
То прямо, то косо,
Опоясав низину подковой,
Заворачивал в клевер медовый.

Вдоль ракитника вел над рекою,
Прятал в спелую рожь с головою
И волнистым шуршащим навесом
Убегал к синеватому лесу.

Тот проселок за долгие годы
Утоптали, как ток, пешеходы.
По нему шли туда,
Где раскаты,
Шли на смерть
В сорок первом солдаты.