Лев Маляков - Сберегите цветы полевые

В поле выезжали трактористы,
Веселы, чумазы и плечисты:
Начиналась жаркая страда.
Гуд моторов повисал над краем,
И дышала новым урожаем
Свежая
Прямая борозда.

Наработался вволю
С утра на лугу…
Хорошо поваляться в духмяном стогу!
Хорошо в голубой вышине потонуть
И на миг ощутить
Бесконечности жуть.
Ощутить, словно жажду,
Внезапно мечту —
Самому поднебесную взять высоту,
И представить космические корабли
Где-то там —
В бесконечной туманной дали.
И увидеть миры
Вдруг открывшихся звезд,
В те миры звездолетом проложенный мост.
И себя
Как посланца земного добра…
До чего ж беспредельна
Фантазий игра!

Под полою у красавицы зари
Отбивают косы косари.
Звонкая литовка, словно тетива,
Заливаясь, тоненько поет.
Замирая,
  слушает трава,
Тянется,
  на цыпочки встает.

Молоточки клювами стучат
И с ресниц проснувшихся девчат
Склевывают звонко —
  чок, чок, чок! —
Золотинки — ласковые сны.
Месяц,
  раскаленный пятачок,
Стынет на ладони у сосны.

Видишь —
Зоренька откинула полу,
Пригласила нас хозяюшка к столу,
На заречные луга с духмян-травой
Всей деревнею на праздник даровой

Честно трудится моторик
Возле бани на реке.
Дедов старенький топорик
Ухает в моей руке.

У поленницы на плахе
Я орудую, как встарь,
Босиком, в одной рубахе —
Хорошо живешь, скобарь!

Ноздри щупают ядреный
Вкусный воздух смоляной.
На лесине окоренной,
Словно сахар, тает зной.

Ветерок рубаху сушит —
Это тоже благодать.
Дорогая тетя Нюша,
Что взамен тебе отдать?

На родимое поле
Ничком упаду.
Я теперь от него
Никуда не уйду.

За холмом шелестят
Переплески зарниц,
Надо мной косяки
Улетающих, птиц.

Я шепчу, улыбаясь:
— До майского дня!
Не курлычьте,
С собой не маните меня!

И в мечтах о весне
Незаметно усну;
И во сне обниму
Ту страну-тишину.

И пойму,
Как надежно мне
В этой стране.
Как в кольчуге,
Лежу в полевой тишине.

Два года минуло,
  как Марья-свет…
Но до сих пор поверить он не может.
И что ни год —
  к себе все строже, строже.
Без Марьи счастья и удачи нет.

На людях Федор редко стал бывать —
Шутник и балагур переменился нравом.
У Федора в избе
  детей орава
И согнутая в пояснице мать.

Старуха по утрам ворчит с печи:
— Тебя к Марии как приколдовали.
Ушел в поля —
  и поминай как звали.
А я тут с ребятнею,
  хоть кричи!

— К детишкам надо молодуху взять, —
Услужливо советуют соседки.
Нашептывают семилетней Светке,
Какую приглядеть сподручней мать.

А Федору от доброхотов впору взвыть.
Глядит угрюмо,
  но в ответ ни слова.
Не понимают самого простого:
Не может он Марию позабыть.

Прошли года —
И волосы как дым,
Что над трубой сивеет спозаранку.
На выданье любимица Светланка.
Прозвали бабы Федора
  святым.

Застыли низины и взгорки,
Печаль вековую храня.
Закончились сроки уборки,
Щетинится в поле стерня.

Прислушались чутко осины,
На цыпочки встала лоза,
У елок сутулятся спины
И спрятаны в гуще глаза.

В чащобе осталась прохлада —
И в полдень таится в тени,
Как будто засела в засаду
С ножом на погожие дни.

И вдруг тишину потревожит
Крикливых скворцов перелет.
Морозец пройдется по коже
И к сердцу надолго прильнет.

Не из тарелки взять
  с цветной каемочкой,
Из углей выхватить,
  как сам огонь, —
Картошку черную
  с хрустящей корочкой
И покидать с ладони
  на ладонь.

Напополам ее
  сломаю, угольну,
Вдохну картофельный
  здоровый дух…
За плугом хаживал —
  не родич
  увальню, —
Один во полюшке
  пахал за двух.

И до чего ж вкусна
  картошка осенью
Под ясным куполом
  среди полей!
Поля пронизаны
  сквозною просинью,
А ветер к вечеру
  все злей и злей.

Комбайны замерли,
  зарей умытые,
Подняли хоботы
  и смотрят вдаль.
Как перед праздником,
  душа открытая
Вбирает тихую
  полей печаль.