Гийом Аполлинер - Т.1. Избранная лирика. Груди Тиресия. Гниющий чародей

Из Фракии волшебной миру
Как волшебство явил я лиру.
Спешит зверье, оставив страхи,
На зов струны — и черепахи!

Хочу тебя взнуздать! И мне так часто снится,
Что триумфальная грохочет колесница
И что в мои стихи вцепился хваткий Рок,
Как в вожжи, свитые из лучших в мире строк.

Шерсть этих коз и то руно, мой друг,
Что стоило Язону стольких мук {32} 32 Язон, легендарный предводитель аргонавтов, во время морского похода в Колхиду за золотым руном претерпел множество испытаний. ,
Поверь, не стоят даже завитка
Тех кос, к которым льнет моя рука.

Красоту не ценишь ты нимало.
Сколько же прелестных женщин стало
Жертвами безжалостного жала!
Ева, Клеопатра… Видит Бог,
Я еще прибавил бы двух-трех.

Хочу, чтобы со мной жила
Благоразумная жена
В уюте, с книжками и киской
И чтоб душа была жива
Теплом души — живой и близкой.

О лев! Не лев — одно название:
Монарх, бессильный воцариться.
Теперь ты в Гамбурге, в Германии,
Царишь — за прутьями зверинца.

У зайцев и влюбленных две напасти:
Они дрожат от страха и от страсти.
С них не бери пример. Его бери
С зайчихи — и твори, твори, твори!

Вот братец кролик в закутке —
Он от меня бежит в поспешности.
Живет он в кроличьем садке —
В саду Любви и в царстве Нежности.

Дон Педро, принц, на четырех
Верблюдах в дальний путь пустился,
Мир осмотрел — и восхитился.
И я бы мог… А чем я плох?
Еще б верблюдов. Четырех!

Мелькают дни друг другу вслед,
Как мыши времени, — и что же?
Я прожил двадцать восемь лет.
До крошки сглодан я, о Боже!

Мои слова — иным забава:
Они как бивни у слона.
О мертвый пурпур!.. Бремя славы
Лишь вы окупите, слова.

Взгляните на тысячи ножек
И глазок — кого ни возьми:
Клещей, коловраток и блошек —
Все будут чудесней семи
Чудес на земле и чудесней
Дворца Розамунды из песни!

Трудись, поэт, не предавайся сплину —
Дорога к процветанью нелегка!
Так над цветком гнет гусеница спину,
Пока не превратится в мотылька.

На севере есть мухи-божества,
И с ними наши, местные, поладили
И часто распевают вслух слова,
Которые услышали в Лапландии.

Блоха, возлюбленная, друг —
Все любят нас. Жестокий круг!
Вся наша кровь до капли — им!
Несчастен тот, кто так любим.

Была акрида неспроста
Едой святого Иоанна.
Будь так же, лирика, проста
И только избранным желанна!

Пусть будут небеса — водой, приманкой — сердце.
В речную ли волну, в морскую ли всмотреться —
Кто сыщется среди кувшинок иль медуз,
Божественный, как Ты, Спаситель, ИИСУС {33} 33 Символом Христа в эпоху раннего христианства было слово «рыба» — по-гречески «ихтюс» — анаграмма слов «Иисус Христос Сын Божий Спаситель». ?

Дельфин резвится — но волна
Всегда горька и солона.
Где радость? Встречусь ли я с нею?
Все горше жизнь, все солонее.

Чернила выпустит — и вот
Со смаком кровь друзей сосет.
Такого лакомку видали?
Кто се чудовище? Не я ли?

О бедные медузы, с бурой
Растрепанною шевелюрой,
Вы ждете не дождетесь бури —
А это и в моей натуре!

Сомнение, моя отрада,
С тобой, как раки, мы вдвоем,
Идя вперед, ползем назад, а
Назад идя, вперед ползем.

Живете вы в садке, в запруде,
Подоле, чем иные люди.
Вы так печальны, что, поверьте,
Вас, карпы, жаль — и нам, и смерти.

Зимородок, Купидон
И Сирены — как споют нам,
Отзовется сладкий звон
Стоном смертным, страхом смутным.
Нет, не слушай пенье их —
Слушай ангелов благих.

Откуда эта грусть, Сирены, и печаль,
Когда ваш нежный плач плывет в ночную даль?
Я полон отзвуков, я схож с морского тьмою.
О эхо, мой корабль, зовущийся Судьбою!