Гийом Аполлинер: Бестиарий, или Кортеж Орфея с примечаниями Гийома Аполлинера

Что может быть сильней, глубинней
И благородней этих линий? [1] Что может быть сильней, глубинней И благородней этих линий? Похвала относится к линиям, из которых созданы иллюстрации превосходный орнамент этого поэтического дивертисмента.
Как будто свет зовет на свет из тени мглистой,
Как мы читаем у Гермеса Трисмегиста. [2] Как будто свет зовет на свет из тени мглистой, Как мы читаем у Гермеса Трисмегиста. «Вскоре, — читаем мы в „Пимандре“ Гермеса Трисмегиста, — сгустилась тьма… и он пошел на невнятный возглас, казавшийся голосом света». Рисунок, то есть линия — вот он, «голос света», не правда ли? Стоит свету выразить себя полностью — и все обретает свет. В сущности, живопись это речь света.

Из Фракии волшебной [3] Из Фракии волшебной… Орфей был уроженцем Фракии. Этот возвышенный поэт играл на лире, которую ему вручил Меркурий. Лира состояла из панциря черепахи, обклеенного в виде мембраны бычьей кожей, из двух рогов антилопы, подставки и струн, свитых из овечьих кишок. Такие же лиры Меркурий подарил Аполлону и Амфиону. Когда Орфей играл, навевая, даже дикие звери приходили послушать его шины. Орфей стал родоначальником всех наук, всех искусств. Созданный волшебством, он мог прорицать будущее и, словно христианин, предсказал пришествие СПАСИТЕЛЯ. миру
Как волшебство явил я лиру.
Спешит зверье, оставив страхи,
На зов струны — и черепахи!

Хочу тебя взнуздать! И мне так часто снится,
Что триумфальная грохочет колесница, [4] Хочу тебя взнуздать! И мне так часто снится, Что триумфальная грохочет колесница… Первым, кто оседлал Пегаса, был Беллерофонт {5} , когда он отправился на бой с Химерой. И в наши дни их немало, этих химер, но, прежде чем сразиться с той из них, кто самая большая ненавистница поэзии, следует взнуздать и даже запрячь Пегаса. Весьма ясно, что я хочу сказать.
И что в мои стихи вцепился хваткий Рок,
Как в вожжи, свитые из лучших в мире строк.

Шерсть этих коз и то руно, мой друг,
Что стоило Язону стольких мук {2} 2 Что стоило Язону стольких мук… — Язон, легендарный предводитель аргонавтов, во время морского похода в Колхиду за золотым руном претерпел множество испытаний. ,
Поверь, не стоят даже завитка
Тех кос, к которым льнет моя рука.

Красоту не ценишь ты нимало.
Сколько же прелестных женщин стало
Жертвами безжалостного жала!
Ева, Клеопатра… Видит Бог,
Я еще прибавил бы двух-трех.

Хочу, чтобы со мной жила
Благоразумная жена
В уюте, с книжками и киской,
И чтоб душа была жива
Теплом души — живой и близкой.

О лев! Не лев — одно название:
Монарх, бессильный воцариться.
Теперь ты в Гамбурге, в Германии,
Царишь — за прутьями зверинца.

У зайцев и влюбленных две напасти:
Они дрожат от страха и от страсти.
С них не бери пример. Его бери
С зайчихи — и твори, твори, твори! [5] …Его бери С зайчихи — и твори, твори, твори! Известно, что самки зайцев отличаются излишней плодовитостью.

Вот братец-кролик в закутке
Он от меня бежит в поспешности.
Живет он в кроличьем садке
В саду Любви и в царстве Нежности.

Дон Педро, принц, на четырех
Верблюдах в дальний путь пустился,
Мир осмотрел — и восхитился. [6] Дон Педро, принц на четырех Верблюдах в дальний путь пустился, Мир осмотрел — и восхитился. В знаменитом описании путешествия, озаглавленном «Historia del Infante D. Pedro de Portugal, en la que se reflete lo que le sucedio en le viaje que hizo cuando andivo las siete partes del mundo, compuesto por Gomez de Santistevan, uno de los doce que Uevo en su compania el infante» {6} , говорится, что Португальский принц дон Педро д'Альфарубейра посетил с двенадцатью спутниками семь частей мира. На четырех верблюдах путешественники проехали по Испании, добрались до Норвегии, а оттуда отправились в Вавилон и на Святую Землю. Португальский принц посетил также родину первосвященника Иоанна и через три года и четыре месяца вернулся домой.
И я бы мог… А чем я плох?
Еще б верблюдов. Четырех!