Маргарита Агашина - Бабья доля (сборник)

Приходит пора —
опасаясь молвы,
один из двоих
переходит «на вы».

В глаза не гляди!
За семь верст обойди!
Но только «на вы»
не переходи…

Все неотступнее снится
звон прошлогодних полей:
волнами билась пшеница
возле степных кораблей.

Морем
поля называли!
Праздником шла молотьба!
…Что ж вы, дожди, опоздали —
не пожалели хлеба?

Потом пропитаны спины,
солью рубахи прожгло.
Трудно рокочут машины —
видно, и им тяжело.

Медное марево зноя,
рыжие зубья стерни —
бывшее море степное
вброд переходят они.

Отшумел веселый летний ливень,
никому не причиняя зла.
Человек становится счастливей,
если видит: вишня зацвела!

Вдруг ему становится дороже
все родное, близкое навек.
Человек без этого не может.
Так уж он устроен, человек.

Вьются пчелы над петуньей синей.
Голубь набирает высоту.
Человек становится красивей,
если рядом видит красоту.

Ладно. Выживу. Не первая!
…А когда невмоготу,
все свои надежды верные
в сотый раз пересочту.

Все-то боли годы вылечат,
горе – в песню унесут.
Сил не хватит —
гордость выручит,
люди добрые спасут.

Запаздывали первые морозы,
и от тепла, наивны и просты,
декабрьские сирени и берёзы
стояли, вешним соком налиты.

Теперь им долго плакать на дороге,
болеть, дрожать, отогреваться вновь,
как девочке, поверившей тревоге, —
большой и так похожей на любовь.

Гудками теплоходов
тревожа синеву,
стоит над Волгой город,
в котором я живу.

Я знаю, есть на Волге
другие города,
но над моим сияет
солдатская звезда.

Над ним зимой и летом,
и в ночь, и среди дня
горит, не гаснет пламя
солдатского огня.

Я вырасту, уеду
в далекие края.
Но то, что я отсюда,
навек запомню я.

Вспыхнула алая зорька.
Травы склонились у ног.
Ах, как тревожно и горько
пахнет степной полынок!

Тихое время заката
в Волгу спустило крыло…
Ах вы, ребята, ребята!
Сколько вас здесь полегло!

Как вы все молоды были,
как вам пришлось воевать…
Вот, мы о вас не забыли —
как нам о вас забывать!

Вот мы берем, как когда-то,
горсть сталинградской земли.
Мы победили, ребята!
Мы до Берлина дошли!

…Снова вечерняя зорька
красит огнем тополя.
Снова тревожно и горько
пахнет родная земля.

Снова сурово и свято
юные бьются сердца…
Ах вы, ребята, ребята!
Нету у жизни конца.

Когда страна отвоевала,
когда солдат сказал:
«Дошли…» —
в лесу кукушка куковала
и одуванчики цвели.
Совсем как там, в далекой дали,
за русским городом одним,
где всю войну солдата ждали,
считали дни до встречи с ним.

Кукуй, кукушка,
как когда-то.
Кукуй, попробуй угадать,
и сколько лет
служить солдату,
и сколько лет
солдатке ждать.

Прошли года. И так же свято,
как много лет тому назад,
теперь сыны того солдата
на страже Родины стоят.
И в час, когда приходит вечер,
и замирает шум ветвей,
солдат считает дни до встречи
с далекой Родиной своей.

Кукуй, кукушка,
как когда-то.
Кукуй, попробуй угадать,
и сколько лет
служить солдату,
и сколько лет
солдатке ждать.

Не с печали —
от силы и славы,
не в худой стародавней избе —
во Дворце собираются бабы
и меня приглашают к себе.

Кто бы знал, как я рада бываю!
Приглашением тем дорожу,
все, что есть помодней, надеваю,
раз в году маникюр навожу.

В том Дворце меня счастьем балуют:
издалека завидев, встают,
как родню, у порога целуют,
кумачовый платок выдают.

И уже я собой не владею!
И уже от порога – пою.
Раз в году до конца молодею,
сокровенному волю даю.