Евгений Дробышев - Сумерки рая (сборник)

Ковал ты кадры
советской
стране
назло
буржуазной
Европе

и окнами РОСТа явил ты вполне
размер нарастающей …бомбы.

женским обаянием пытаясь закрыться
революционно ориентирующейся проститутки,
хоть от ласки ее потом не умыться —
молодым и в пропасть летишь под прибаутки.

совесть под прямым углом зигзагами красными
думать не позволяет завитками безопасными,
зелеными яблоками не наешься досыта —
да ноги не несут в общее корыто…

вот такая судьба случилась,
а могла ли иная быть?
Но ведь все, что задумано, – получилось!
Новую планету открыть!

И мы ее изучаем теперь…
но вот странность – революции той давно уж закрыта дверь,
а голос твой все звучит и звучит,
поэзия совести не замолчит.

поэзия молодости без оговорок и апелляций,
выраженная языком слов и пролетарских анимаций,
и стиль этот даже стал модным вновь,
наверное, потому что в нем тоже говорит любовь,

наполненная молотами
и бицепсами нарисованными,
женщинами с грудями выпуклыми
(ни с кем не согласованными),
что-то в глубине каждого к этому тянется,
если про расстрелы не вспоминать —
вполне даже глянется.

но светит, светит сталинская улыбка хитрая,
кто на фотографиях видал —
зрелище самобытное!
и сказано было:
этот поэт – лучшее, что у нас (у них) есть —
а ведь Демьянов разных было
у него не перечесть!

А если кто ранее не слыхал,
то вождь и сам стишата по молодости писал,
и между прочим, в основном про любовь,
видимо, все мы грызем эту банальную морковь.

Но любовь без совести извращается,
и иначе у нее не получается,
а любовь вместе с совестью долго не живут —
лопнут слишком быстро и в вечность канут.

но не стала пугающая прямота
пыльным антиквариатом,
до сих пор слышится она трескучим раскатом,
выражаясь в гримасе пересохших губ,
но все-таки играющих на флейте
водосточных труб…

Какой ноктюрн сыграем мы, ребята?
Останется от нас хотя б блатняк?
И будет ли хоть кто-нибудь когда-то
про нас хоть что-то помнить, хоть пустяк?

Женщины ищут в мужчинах любовь,
но на грубость наталкиваются вновь и вновь,
а они всё ищут и не понимают, почему
он не ценит принадлежность ему одному.

Вот и бросаются в страсти безбрежные,
холодные по сути, те, что должны быть нежные,
и идут на любые испытания,
лишь бы доказать неразделенной любви признания.

и опять грубость использования ее (необъяснимая,)
и вновь предложения неудобоваримые.
Когда же это кончится непонимание,
немое согласие против невнимания?

Может, это и удобно кому-то, но я против,
грубость убивает, не помянув и обратно не воротив.
Будущее – за женщинами за рулем:
может, и тихо поедем, но никого не собьем!

Мужчина тоже ищет, но не знает чего —
наверное, в женщине отразить себя одного.
но вот загадка – растворы не смешиваются,
поиск по жизни и вопли немые не уравновешиваются…

Выпей вина и расслабься, дружок,
дай молча себя вписать в этот кружок,
где ты не будешь больше печалиться ни о чем
и чудесно окажешься (временно) ни при чем!

Как давно уже я заявлял,
стихи невозможно слушать,
лучше их, окрыляясь, читать
(даже можно при этом кушать).

Это сразу легко понять,
слушая голос старых поэтов —
даже если рискнуть и начать,
можно много утратить на этом.

лишь глаза пробуждают мечту,
ту, что в буквах запрятана дивно.
И ушам не понять красоту,
без проверки поверив наивно.

Как хорошо средь ночи, засыпая,
представить, как назавтра новый день,
рождаясь в стуке рельс, звонках трамвая
уже расставил сети перемен.

и будет все иначе, чем сегодня,
для всех, кто спит в полночный этот час,
и радостно закрутят хороводы,
всех вместе перемешивая нас.

Лишь в этом, думается мне, значенье утра,
я это знание пронес через года,
услышать сквозь тревожный сон нетрудно
то, что ведь, впрочем, не скрывалось никогда.

и если ты уже прошел полжизни,
полмира и его шальных забот,
ты все равно заметишь это мигом
с утра – все снова, не наоборот!