Евгений Дробышев - Сумерки рая (сборник)

Всё почему? А как же, разве нет?
О чем вообще стихи на свете этом?
По-моему, единственный ответ —
ищи ее в себе, как солнце летом.

Есть в слове «женщина» и запах, и призыв
(хоть есть порой обман и невезуха),
в глазах ее спасительный совет —
почувствуй носом, что не слышит ухо!

Я среди женщин век свой скоротал —
жена, и мать, и дочери, и проче,
и вот стихи я эти начертал —
попробуй ты сказать о том короче!

Если люблю, то независимо ни от чего,
даже если меня в тебе нет.
Все думают, что любовь зависит только от одного,
а она другая, ей нужен не только животный ответ.

Нет, он, конечно, нужен, а как без него?
Кажется, что пламень любви остужен, если нет его,
но кому, как не женщине, знать это самое,
знать, что любой он – её, и есть главное,

если он не её – зачем его желание?
Только лишь побуждать неприятные воспоминания.
Если он её – то уже неважно,
скромный он, или безумец отважный.

А если ей надо, она перетерпит или найдет
того, что ни в сердце, ни в душе не отдает,
только, может быть, в теле
(ну не сходить же с ума в самом деле).

Но на любовь это никак не влияет,
она это понимает и знает,
бывает даже немножечко противно —
как переесть в простуду аспирина.

А куда ты денешься от забот?
Это ведь тоже одна из них, даже если и так полон рот.
И куда ты денешься от страсти?
При этом страсть не должна влиять на счастье.

Счастье и желание не всегда вместе,
если любовь пережила и то и другое —
оставайся, как была, на своем месте,
лучше все-таки жить в покое,

чем делить себя на то и другое,
я вот, например, не делюсь,
лучше спокойно вокруг себя осмотрюсь
и увижу, может быть, и нечто такооое,

но не потянет вдруг на безумное – разбитное,
главное – главнее второстепенного,
в жизни важно достичь чего-то обыкновенного,
вот оно какое – желанное и очень простое.

Женщина ни в чем не виновата —
это знает каждая из них,
потому что заплела когда-то
семь венков из листьев золотых.

Первый для подружек яркой ниткой
кинула в веселый хоровод,
а второй с чуть грустною улыбкой
отпустила плыть средь синих вод.

Третьим защитилася от стужи,
за четвертым спряталась от бед
а вот пятый, пятый – самый нужный,
милому послала с ним привет!

А шестой пришелся на ребенка,
в самый раз головку увенчал,
голосочек весело и звонко
всему миру мама пропищал.

Лишь седьмой оставила с собою
откупиться от любой вины —
этой лишь ценою дорогою
женщины навеки спасены.

Не бывает женщин виноватых,
не держать им за себя ответ —
не оставили им выбора когда-то
и теперь другой дороги нет.

Не спросясь у женщин – воевали,
а потом гуляли в кабаках,
про любовь и верность забывали,
и тонула ложь в седых веках.

Проще грех забыть, чем все исправить,
да и сил на все не запастись,
нечего тебе ей предоставить,
лишь скажи – не бойся, не грусти!

За окном, на фоне белом, клены черные ветвятся,
Впрочем, то, что это клены, знаем только мы с тобой.
Ведь зимою нету листьев, и не скоро появятся,
Все застывшие деревья одинаковы зимой

Смотришь ты на эти ветви, на губах цветет улыбка,
И такие же на ветвях распускаются цветы.
Смотришь ты на эти окна, и улыбка, словно рыбка,
На устах играет немо, а я смотрю, как смотришь ты.

Забудьте о нервах, забудьте о стрессе,
Молекулы запаха прыгают в прессе,
И запах исходит от рук и волос
Улыбкой шершавой навязчивых грез!
Откуда же больше, кто может сказать?
И кто бы учил, чтоб хоть что-нибудь знать!
Лишь запахом движемся мы по рулетке,
И хлещут по щекам упругие ветки.
Пора бы, пора бы уйти с карусели,
Не ждать пока брюхом зацепишь за мели,
Но гонит в гипнозе по кругу вперед
За запахом тошным, но сладким как мед
Тщеславных детей инкубатора лени
Ловящих руками бесплотные тени
И я вперемежку меж ними лечу,
Схватить этот запах ноздрями хочу,
И опыт не учит, и страх не берет
Пока не замучит, пока не проймет.
И видно, лететь нам по этому кругу,
Лишь изредка взглядом скользя друг по другу.