Сергей Городецкий - Избранные произведения. Том 1

Два снежно-белые крыла
Пространство отдали ему.
Он был подвластен лишь тому,

Чья жизнь над жизнями была
Предвечным, чистым родником
И первым всех огней огнем.

Едва лучи своих лампад
Заря на небо принесла,
Они увидели посла.

Сверканьем стал их ясный взгляд,
Тела — вселенной, Богом — дух,
И мрак земли для них потух.

Им очи ангел отворил,
Расширил теплые сердца,
Чтоб свет небесного лица

Перенести хватило сил.
И мир, сияя, им предстал
Без жадных, темных покрывал.

Прекрасен был их первый день,
Прекрасней всех пришедших дней,
Смелее всех и всех ясней.

И Бог сказал земле: «Одень
Одежду лучше всех одежд,
Милее девичьих надежд».

Как хорошо владыкой быть
Не только неба и цветов,
Но всех желаний, чувств и слов.

Как хорошо в себе носить
Всю власть, носить в себе одном,
Над телом, духом и умом.

Как хорошо рабыней стать
Того, кто все в себе несет,
Кто все дает и все берет.

Как хорошо себя сжигать
У золотого алтаря
Тебя зажегшего царя!

Трепещет пламенный закат.
Все небо в желтом янтаре,
Вечерня служится заре

Среди сияющих палат,
И от зенита до земли
Не ходят тучи-корабли.

Вечерню слушая, стоит,
Стоит он в поле на огне,
На темном, старом валуне.

Лучами храм небес залит.
Душа лучами залита.
Весь мир — безмолвные уста.

«Приди», — он медленно сказал
Кому-то жадному, кто был
Над ним в пожаре алых крыл.

И темно-красный жаркий вал
Его, сказавшего, увлек
В кипящий пламенем поток.

Когда последний луч погас,
На небо сумерки взошли
И звезды бледные зажгли,

Тогда погас последний час
Небесно-белых первых дней,
Настали дни иных огней.

Он к ней пришел и ей сказал:
«Иди со мной. Тебя люблю.
Тебя любовью окрылю».

Шла ночь в тумане покрывал,
Когда к реке они пришли
И поцелуем мир зажгли.

Нет! Нет! То был не поцелуй,
То был огонь нездешних сфер,
Предел сознанья, чувств и мер.

Он создал в них потоки струй,
Горячих, острых, как металл,
Он их уста огнем сковал.

Еще. Еще. Раскрыт кивот.
И близкий Бог в глаза глядит.
Он рад. Он знал. Он так велит.

Объятья рвутся. Миг растет.
Сверкает тело. Всё — одно.
Всё — глубь, достигнутое дно.

Весь мир — живое существо,
Двояко целое. И в них
Оно истратилось двоих.

Так родилось еще родство:
Отныне мужа и жены
Телами души зажжены.

Рассказ простой, как мир и Бог.
С простой душой рассказан он,
Как рассказуем детский сон.

С прологом сходен эпилог:
Стихом, повторенным здесь вновь,
Святая славится любовь.

Русь! Что больше и что ярче,
Что сильней и что смелей!
Где сияет солнце жарче,
Где сиять ему милей?

Поле, поле! Все раздолье,
Вся душа — кипучий ключ,
Вековой вспененный болью,
Напоенный горем туч.

Да, бедна ты, и убога,
И несчастна, и темна,
Горемычная дорога
Все еще не пройденó.

Но и нет тебя счастливей
На стремительной земле,
Нету счастья молчаливей,
Нету доли горделивей,
Больше света на челе.

У тебя в глуши родимой
Люд упорней, чем кремень,
Гнет терпел невыносимый
В темной жизни деревень.

У тебя по черным хатам
Путом жилистой руки
Дням раздольным и богатым
Копят силу мужики.

У тебя по вешним селам
Ходят девушки-цветы,
Днем не смаяны тяжелым,
Правдой юности святы.

Горе горькое изжито!
Вся омытая в слезах,
Плугом тягостным разрыта,
Солнцу грудь твоя открыта,
Ты придешь к нему в боях!

Распахнула дверь резную,
Снег полночный заскрипел.
На поляну ледяную
Белый месяц поглядел.