Сергей Городецкий - Избранные произведения. Том 1

«Жемчуга моей милой не стоят. —
И подругу целует в уста. —
Мне парчой она землю покроет,
Изукрасит в цветы и цвета».

«Так целуйтесь, милуйтесь на воле!
Молвил старшей и младшей, двоим.
Закачусь в многоцветное поле,
Обнимусь с родником ледяным!»

В космах зеленых, взлохмаченных
Сад и не сад надо мной:
Жизней истраченных
Сход вечевой.

Леший корявыми лапами
Облако цепко схватил,
Сапами, храпами
Тем огласил.

Скорчилась, вся искорявилась,
Клен лешачиха сосет:
Горечь понравилась,
Горькую пьет.

Пялится оком реснитчатым
Пращур в березовый ствол:
В теле крупитчатом
Язву нашел.

Штопать рогожи зеленые
Щур на осину залез,
Нитки лощеные
Тянет с небес.

Прадед над елкой корячится,
Дед зеленя сторожит,
Выглянет, спрячется,
Хвоя дрожит.

Предки меня не чураются,
В космах зеленых снуют.
В жизнь озираются,
В нежить зовут.

Рано-рано из тумана прорезаются леса.
Едет Юхано на лодке, с лодкой движется леса.
Гладь озерная недвижна, берега — как пояса.

Коренастый, низколобый, преисполнен тучных сил,
Идет Юхано на лодке, едет тихо, загрустил:
«Нету милой, нет любимой, никого я не любил».

Назвенели колокольчики с далеких берегов:
Это Тильда выгоняет на поля своих коров.
Как-то мальчик ее белый этой осенью здоров?

Долетел до лодки хриплый с берегов собачий лай:
Лает Вахти, сторож Айны. Ну-ка, сердце, вспоминай,
Кто там мальчика качает в колыбели, баю-бай?

Всколыхнулась громко рыба в прибережных тростниках
Это едет Маэстина, в лодке стоя на ногах.
Идет бросить в воду сети. Тяжело ей на сносях!

Гладь озерная недвижна, берега — как пояса.
Идет Юхано на лодке, с лодкой движется леса.
Нету милой, нет любимой! Где ты, девушка-краса?

В далекой печере,
В божьей келье,
Где люди и звери
В умном весельи
Сходятся вместе,
Волк к невесте,
Жених к волчице,
На красной тряпице
Лежит моя самка.

Волк этот желтый
Когда пробегает
По крыше, —
День наступает.
А эта волчица
Когда пробегает
По крыше, —
Тень наступает.

И перед волком,
И перед волчицей
Бежит на дорогу,
Бежит моя самка
И Богу
Тряпицею машет.
И тянет по крыше
Мохнатою лапой
Тряпицу прекрасную:
Красную, красную.

И я, косолапый,
За машущей лапой
Тянусь через воздух
За цветом багровым,
И радостным ревом
Колышется воздух,
И тряпка трясется,
И самка несется
В реве багровом.

Землица яровая,
Смуглица мать сырая,
Ни зги в избенке серой.
Иди, иди, поилец!
Тряхни водицу с крылец!
Сберем водицу с верой.

Мы заждались,
Стосковались,
Заплетая косы;
Притомились,
Уморились,
Собирая росы —
И над каждою росинкой
Приговаривая,
Дружку тонкой хворостинкой
Приударивая:
Засиделись в девках девки,
Заневестились.
Эх, вы, девки-однодневки,
Чем невестились!
Тем ли пятнышком родимым,
Что на спинушке,
Тем ли крестиком любимым
Из осинушки.
В огороженном двору,
На осиновом колу
Запевает петушок.
Едут, едут по селу,
Будет, будет ввечеру
Всякой девке женишок.

Сиденье земляное,
Окошко слюдяное,
Ни зги в избенке серой.
Пришел, пришел поилец!
Темно от сизых крылец…
Ой, дружки, в Бога веруй!

Как синь голубиных очей,
Как око безлунных ночей,
Как сердце кипучих ключей,
Как омуты лунных лучей,
Как ствол негасимых свечей,
Как пламя небесных мечей,
Как смысл голубиных речей, —
Такое глубокое озеро.

Как дали беззвездных полян,
Как дольний вечерний туман,
Как цвет вечереющих ран,
Как на море синий буян,
Как звездного неба курган,
Как туч неразвеянных стан,
Как сам голубой океан, —
Такое широкое озеро.

Бирюза, бирюза, зелена, голуба,
Золотятся березы, тот берег лилов,
Недреманное око, немая мольба,
Теневой глубины голубящий покров.

Ах, нельзя показать, ни сказать-рассказать
Ту страну-сторону, тишину, глубину,
Где опальную светло-хрустальную гладь,
Отразив, затаила в глубинах весну.