Виктор Широков - Иглы Мглы

в книгах я вовек не умру.

Час, наверно, уже прошел.

18 сгрудилось строф.

От обилия катастроф

бисер сыпался, рвался шелк.

Под напором апрельских ветров

стаял снег, асфальт обнажив.

Я - жив.

Прочен кров.

До свиданья, Ду Фу. Мольба

или боль:

завтра пусть отправит судьба

по следам Ли Бо.

И собака моя, и кот

побегут за мной.

А быть может, наоборот,

жизнь подбросит сюжет иной.

20 апреля

СКОРЛУПКА

Сколько осталось на донце огня,

верная трубка?

Жизнь перемалывает меня,

как мясорубка.

Стрелки минутные скоро бегут

и часовые...

Парки бессонные нить стерегут,

как часовые.

Соткан из марева яви и снов

зыблется воздух.

Стар бесконечно и сказочно нов

мир недосоздан.

Мир неосознан в своей лепоте,

теплится, светел.

Что апеллировать к слепоте?

Взвеется пепел.

Зоркостью дарит людей Апеллес,

сном геометра.

Снова причесан разбуженный лес

нежностью ветра.

Где я? Кому я? Чужая заря

красит ланиты.

Главное, чтобы погибнуть не зря,

с временем квиты.

Жизнь перемалывает меня,

как мясорубка.

Нежная жалость спасет, как броня.

Жалость-скорлупка.

Жалость к ночному живому огню,

хрупкому слову.

Я никогда никого не виню.

Выдюжу снова.

17 мая

ЛУБОК

У памятника Пушкину гуляет много фей, и кормят здесь старушки народных голубей. Как будто купол шапито, здесь небо над Москвой. Гоняет ветер крошки по граниту день-деньской. Ах, мне совсем не хочется ждать Страшного Суда. Весна, весна-наводчица направила сюда. Я тоже брошу горсточку голубке с голубком и побегу подросточком с намаранным лубком.

17 мая

* * *

Мне казалось, что понимаю

этой жизни хотя бы азы;

присягаю апрелю и маю,

языку весенней грозы.

А на деле вышла промашка,

ослепил меня курослеп,

неожиданно стало тяжко

заработать даже на хлеб.

Недоступными стали книги,

оголяется отчий дом.

Только фиги, сплошные фиги

да свиные рыла кругом.

Суетятся они, торгуют,

честь и родину продают.

Не хочу я судьбу такую,

мне не нужен такой уют.

Остается одно и то же:

по течению плыть и плыть

и своею небритой рожей

горький воздух базара пить.

26 июня

МОНОЛОГ

Елене

Блещет сумрак шубкой лисьей.

Вечер грустно-бестолков.

По канве рассыпан бисер,

словно стук твоих шагов.

Я его на нити нижу,

подбираю в тон и в цвет.

Дожидаться ненавижу,

а тебя все нет и нет.

По каким-таким причинам

звучно капает вода.

Как положено мужчинам,

ты отсутствуешь всегда.

Слышу шорох, стуки, звуки,

голос близкий и родной.

Я исколотые руки

охлажу ночной водой.

А зажгутся утром выси,

покраснеют облака,

и донижет мелкий бисер

огрубевшая рука.

20 июля

AMORES

Я верю чувству своему,

пусть с разумом он в битве.

Любовь предшествует всему:

и жертве, и молитве.

Пусть даже часто не права,

любовь права по сути;

и это вовсе не слова,

уж вы не обессудьте.

Великий Лютер написал

друзьям о том же самом;

в сравненье с ним мой гений мал,

но дух не скован срамом.

Любовь не топчется в земном,

а полнит нас небесным,

хранит спасения зерно,

чтоб провести над бездной.

Пускай до крика петуха

затянется объятье;

и первородного греха

не так страшно проклятье.

Коль страстью истинной пьяны,

не до смиренья рая;

любовь избавит от вины,

беспамятством спасая.

Итак, да здравствует любовь!

Храни Господь тетерю!

И повторяю вновь и вновь:

в одну любовь я верю.

8 ноября

ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ

У меня есть пест, у тебя - ступка. У меня - штопор, у тебя - пробка, и это единственная уступка природе, побеждающей так робко. Я надену галстук, а ты - брошку, я спешу в метро, а ты - на троллейбус. Я люблю собаку, а ты - кошку. Ты кроссворд решаешь, а я - ребус. Я бегу прямо, а ты - по кругу. Если ты наступаешь, иду на попятный. Мы такие разные, но друг к другу почему нас тянет? До сих пор непонятно.

15 ноября

* * *

А.

Забыл надеть часы и кольца.

Иду - вне времени - в метро.

Позвякивают колокольца.

Старухи продают ситро.

Москва запружена народом.

Торгуется здесь полстраны,

и жадно дышит кислородом

бухое скопище шпаны.

Я жил под игом фараонов,

впитал душой эзопов стиль,

и сеть испытанных законов

сулила только ложь и гниль.

Но вдруг подул жестокий ветер,

очнувшись словно Рип ван Викль,

я понял, что на этом свете