Римма Казакова - Мадонна (сборник)

Я не могу одушевлять деревья
и добрым сердцем наделять траву.
Но как могу, от нежности дурея,
поверить в то, что я в тебе живу?

Мы в разности своей не виноваты.
Наивно слово, и бессильна власть.
Ты дерево еще, еще трава ты,
а я уже из пены родилась!

Как я тебе благодарна за эту
нашу дорогу – размером в планету,
где мы вдвоем до того набродились,
что наперед сапоги прохудились!

Как я тебе благодарна за силу —
бросить мне в ноги такую трясину,
после которой любая дорога
будет прекрасной и пресной немного!

Как благодарна за холод тебе я!
Так я продрогла, что станет теплее
мне от любой мимолетной улыбки
после моей благородной ошибки.

Как я тебе благодарна за муки!
Опыт любви – это опыт разлуки.
А небольшое количество боли
служит всегда воспитанию воли.

Выдержат ли твои плечи, —
это не блажь и не чушь! —
как сыромятные плети —
обременительность чувств?

Выдержат ли твои руки,
выдержит сердце твое
не неизбежность разлуки,
а невозможность ее?

И не ломая, а строя,
в тесном и честном кругу
выдержишь ли то, что все я
выдержать в жизни смогу?..

У природы – время года,
у меня по большей части
время всхода и восхода,
время горя, время счастья.

А зима и снег во поле,
а июль, горяч и плотен, —
добавление, не боле,
обрамление полотен.

Время кроссов, и вопросов
и всего, чем жизнь согрелась…
Время-зрелость – юность взрослых,
время-старость – взрослых зрелость.

Время-радость, время-бремя,
время-друг и время-деспот…
И, когда ты рядом, время —
нескончаемое детство.

Отпусти меня, любовь,
в ту страну иную,
где забудем мы с тобой
ту струну больную…

Я люблю людей, сады,
волн разгульных клекот.
Я умею от судьбы
улетать далеко.

Отпусти меня, любовь,
из страны недужной
в ту, где будет мил любой
по законам дружбы.

Там в прохладе голубой
ждет меня удача.
Отпусти меня, любовь! —
повторяю, плача.

С сердца руку убери,
дай свободно биться,
бинт присохший отдери
до крови – но быстро!
Отпусти меня, любовь,
в поле, в лес зеленый,
в царство ягод и грибов
от тоски залетной.

К тем пичужкам, к тем пенькам,
где теснятся грузди,
к тем бесстрастным облакам,
что не знают грусти.

К той душе, что все больна:
горе точит, точит…
К тем, кому ты так нужна,
а ему – не очень…

Вот и кончена игра.
Выйдем вон из круга.
На каникулы пора
отпустить друг друга.

Отпусти меня, любовь!
Время все развеет.
Так взываю вновь и вновь.
А она не верит.

…Давно я не оптимистка,
и, может, конец стране,
где щекотно и тенисто,
ресницы твои на мне.

Но если и отдымилась
развалинами дотла,
оказана эта милость,
и эта страна – была.

И многое в жизни смею,
и с этой звездой во лбу,
как целый народ, имею
историю и судьбу.

Как давно я не летала!
Каюсь, маюсь, наверстаю.
Все опять понятным стало.
Возвращаюсь в стаю.

Стая – это крылья в крылья.
Высоко меня там ставят.
Мне дорогу не закрыли.
Возвращаюсь в стаю!

Дни летящие листаю.
Мало ль чем была томима?
Этот поезд, шедший мимо…
Возвращаюсь в стаю!

Стая свой спектакль ставит
над морями, над лугами.
Сны сумбурные солгали.
Возвращаюсь в стаю!

Но, крыло свое пластая
в небесах, теряя перья,
затоскую по тебе я,
и при чем тут стая?
Только нет пути иного.
День ко дню крылом верстая,
стану просто птицей снова.
Возвращаюсь в стаю!

Тихим облачком растаю.
Позабуду – что ты, где ты…
Не держал ты, не хотел ты!
Возвращаюсь в стаю.

Мгновение, тебя благодарю
за то, что ты – как ветра дуновенье,
за то, что только ты не лжешь, мгновенье,
ни мне, ни жизни, ни календарю.