Римма Казакова - Женщина, вечная девочка… (сборник)

Ты себя не береги,
ты себя дари!
Так навек тебе судьбой
предназначено.

Безответная любовь,
безнадежная,
как лесная глухомань
бездорожная.

Безнадежная любовь,
безответная…
А была б она – твоя,
беззаветная!

Безответная любовь,
небо на плечах…
Ты зачем в полон взяла,
чем в ответ воздашь?

Я не знаю, почему
в сердце – свет и страх,
и зачем летит стрела
в золотой мираж?!

Ты – мой зимний костер,
уголек раскаленный.
У тебя на плечах
звезды родинок спят.

Ты – отчаянный спор
дня и ночи влюбленной,
ты – мой утренний час,
мой горячий закат!

Без тебя не могу,
без тебя пропадаю!
На край света сбегу,
но такой не найду.

К пьедесталу твоих
белых рук припадаю.
Без тебя не могу!
Без тебя пропаду.

Ты такая одна,
озорная, родная.
То я счастлив и пьян,
то печален и трезв.

Ты одна мне нужна.
Почему? – я не знаю.
Ты отрада моя,
горький жребий и крест.

Бывает так темно, как будто – навсегда,
и так светло, что мир становится бесцветным.
Легко мы говорим, что горе не беда,
а горе есть беда на горе вправду бедным.

Уже не сосчитать всего, что потерял,
и дорого до слёз потерянное в прошлом.
Уже дано понять: незаселён и мал
остаток дней, куда неотвратимо брошен.

И вновь не избежать ошибок в суете,
где бытие и быт почти неразличимы,
и чуждые не те плотней вокруг, чем те,
и лицами зовём приросшие личины.

Но все ж любой урок того, что мир жесток,
пророчит: будут впрок соблазн и обольщенье,
коль победишь порок и обретёшь итог:
возможность попросить и заслужить прощенье.

На площадке, светом залитой,
человек работает звездой.
Он еще от жизни не устал,
он еще в душе звездой не стал.

Быть звездой – безумная задача:
бить в набат, одаривать, грубить…
Быть звездой! –
и улыбаться, плача.
Быть звездой –
и человеком быть!
На площадке, светом залитой,
человек работает звездой.
А любовь в шестнадцатом ряду
облучает нежностью звезду.
На скамейке около пруда
о своем задумалась звезда.

В подземных переходах метро
от музыки весенней светло.
Играет скрипка, вторит труба…
И только не хватает тебя.
Еще нам по карману кино,
кафе не по карману уже.
В Москве, как в подворотне, темно,
но музыка сияет в душе.

Ты играй,
ты играй,
музыкант подземный!
Позабыть нам не дай,
кто такие все мы.
Сохрани этот свет, –
он один – отрада!
Если музыки нет –
ничего не надо.

Рискну я и тебя позову
в подземную столицу Москву,
в простые закоулки метро,
где музыка играет светло.
Не надо нам кафе и кино, –
мелодия пьянит, как вино.
И связаны счастливой судьбой
мы на галерке жизни с тобой!

Снова тропинкою памяти
в той стороне, на войне
тихо бреду я – и падаю,
словно во сне.
А за спиною молчание,
горя и слез забытье.
И догорает печальное
детство мое.

Нет той войны,
той стороны,
грома, огня и гуда…
Но в новом дне,
в этой стране
все мы – оттуда.

Где моя мама усталая?
Мало ей жить суждено.
Мамой сама уже стала я,
стала давно.
Где мой солдатик молоденький?
В той стороне, на войне.
Значит, он нужен был родине
больше, чем мне.
Снова звезда моя ранняя
в той стороне, на войне
маленькой птицею раненой
кажется мне.
Помню победу с салютами,
но самой нежной весной
память жестокая, лютая
будет со мной.

Нет той войны,
той стороны,
грома, огня и гуда…
Но в этом дне,
в этой стране
все мы – оттуда!

В буре летящего рока
вдруг, неизвестно откуда,
вальс зазвучал издалека –
как позабытое чудо.

В звуках мелодии чистой
все, что печалило, тонет,
и на плечах беззащитных –
добрые чьи-то ладони.

Вальс,
вальс,
вальс!
Вновь сердце чаруй!
Вальс,
вальс,
вальс!
Медленный – как во сне.
Вальс,
вальс,
вальс!
Долгий, как поцелуй…
Вас,
вас,
вас
так не хватало мне!