Джек Вэнс: Вечная жизнь. (Сборник)

ДЖЕК ВЭНС

Вечная жизнь

Последний замок

Дома исзма

Сын дерева

Перевод с английского

Москва «Слог» «Топикал» 1992

ББК 84.7 США

В 97

Оформление серии ВЛАДИМИРА КАТИНА

Иллюстрации Александра Яцкевича

Вэнс Дж.

В97 Вечная жизнь: Роман-фантазия, рассказы. — М.: Слог, Топикал, 1992 г. — 432 с. с илл. — (клуб «Золотое перо»: Любителям фантастики; Вып. 11).

ISBN5 — 85541 — 004 — 8

© Художественное оформление серии, иллюстрации, составление.

«Топикал», 1992.

Кларжес, последний город планеты — 30 миль вдоль северного берега реки Шант, недалеко от впадины ее в Океан.

Кларжес — древний город. Жилые здания, рестораны, памятники, которым от двух до трех тысяч лет. Обитатели города берегли эти связи с прошлым, рождавшие иллюзорное ощущение бесконечности жизни. Но время предъявляло свои требования, заставляя их быть прагматичными и рациональными. Так и стал Кларжес причудливой смесью древности и модерна.

Не было на свете города, который мог бы сравниться с Кларжесом в величественности и мрачном великолепии. В районе Мерсер высились огромные небоскребы, напоминающие драгоценные турмалины. Повсюду — роскошные магазины, театры, респектабельные жилые дома.

Дальше виднелись предместья, промышленные районы. Престижные районы Балиас, Эрдистон, Вандун, Подоблачный Замок располагались на северных склонах холмов. С юга их омывала река. Тут постоянно кипела жизнь: миллионы окон отражали солнечный свет, по бульвару проносились машины, в воздухе совершали свой путь аэрокары и авиетки. У мужчин и женщин был озабоченный вид, казалось, они не способны потратить понапрасну ни секунды.

За рекой раскинулась Глайд Каунти — обширная территория, непригодная для жизни. Там ничего не было, кроме приземистых ив и колючих кустов. Глэйд Каунти не представлял бы никакого интереса если бы не 600 акров называемых Карневалим.

Карневаль! Драгоценность, пышный цветок на сером безжизненном фоне Глэйд Каунти. 600 акров сияющей всеми цветами радуги земли. Здесь царили радость и веселье.

Жизнь Кларжеса определялась деловой активностью ее обитателей. Карневаль жил особенной жизнью. По утрам там царила полная тишина. К полудню можно было встретить машины по уборке улиц да редких прохожих. А вот вечером Карневаль оживал. Он расправлял сияющие разноцветные крылья, словно великолепная экзотическая бабочка. К заходу солнца Карневаль был полон жизни, веселья, эмоций.

Вокруг Карневаля проносились кометы-автомобили: Сангрил, Рублон, Голл Глориана, Мистик Эмеральд, Мелантон Ультра-Лазурь. Они на ходу распускали хвост, напоминающий волшебное сияние.

Зеркальные окна домов отражали разноцветные огни, украшавшие город. Улицы наполнялись нарядно одетыми людьми. Звуки музыки, веселое пение, крики зазывал — все создавало атмосферу праздника.

Ночь продолжалась, общее опьянение усиливалось. Люди в карнавальных костюмах и масках забывали обо всем, запреты, преграды как бы переставали существовать: веселый смех оборачивался истерическим хохотом, беззаботное пение превращалось в дикий вой. Все это походило на спиритуальный оргазм.

Ночь завершалась, весельчаки выглядели усталыми, под масками открывались потные лица с воспаленными глазами. Мужчины и женщины — сонные, измученные отправлялись по домам. Жители фешенебельных районов и обитатели рабочих окраин в вагонах субвея становились равными. Все они приезжали в Карневаль, чтобы забыть о своих заботах, тяготах обыденной жизни, чтобы отвлечься, потратить деньги — но тратили гораздо больше — свою жизнь.

Мужчина в медной маске стоял у Дома Жизни и зазывал посетителей. Над его головой светился ореол — символ бесконечности, а на фасаде здания сияла огромная человеческая ладонь. Блестящая линия жизни проходила по ней правильной параболой.

Человек в маске кричал: