Вячеслав Лейкин - Действующие лица (сборник)

Некоторым нравится
Думать, что всё поправится,
Обустроится, образуется,
Герой ненароком разуется,
И все увидят копыта
У нашего неофита.
«Нет в мире печальнее повести,
Чем повесть о проданной совести», —
Говорят они окружающим,
Абсолютно не возражающим.
И только трое в радиолодке,
Ещё не чуя, что дело нечисто,
Вовсю рекламируют сковородки
Товарищества «Мефисто».

Ни сил, ни сна, ни радости в зобу,
А только волчья сыть телеэкрана:
То депутат ударится в божбу,
То прогрессист мордует ветерана.
На драной липе местный марабу
Клюв расщепляет, как ядро урана.
Сипящий север, ноющий сустав
Традиционно требуют октав.

И вовремя: октябрь уж наступил,
А следом суета вокруг кормушки.
Ужасный век недаром нас тупил —
Опять зараздавались погремушки;
Угрюмый билдинг вместо Фермопил —
Танцует мир на бесноватой мушке,
Неверен, крив и, видимо, не зря
Таврён кровавым крапом Октября.

А виршеблуд, впорхнувши в мезонин,
Выводит неверморы чёрной пастой,
В то время как поэт и гражданин
Торопится извлечь свой молоткастый
Из вышеименованных штанин
И принят на ура клыкастой кастой,
Которой предлагает от затей
Искать цивилизованных путей.

Увы, цивилизацию пока
Определяют шлюха и громила.
Полишинель по факту сын полка,
Его секрет от неприятья мыла.
Стигматы не с небес, а с потолка
Доступнее, но верится уныло.
И поневоле хочется туда,
Где светлый праздник Страшного Суда…

Какой текущий выдался момент,
Какое бесконечное мгновенье.
Грядёт очередной эксперимент
Под знаком подневольного говенья.
Болящий дух стал вовсе рудимент,
Сердечный жест – фигура сокровенья.
Зато предмет, которым нас гребут,
Теперь национальный атрибут.

И всё-таки октябрь. Шуршит, летит,
Бормочет, плещет, блещет, умирая,
Клонит ко сну, вгоняет в аппетит.
И мать Земля воистину сырая.
В озябших небесах сквозной петит
Последней стаи. С чувством самурая,
Закрасившего кровью свой позор,
Смотрю вослед. И стекленеет взор.

Новое поколение вымирает,
Демонстрируя полное оголение
Нервов, нравов, телес, и даже, вроде бы, выпирает
Странный какой-то орган на месте совести,
Имеющий видимой целью преодоление
Сил, понуждающих ногу ступать, колесо везти.

По-другому не скажешь – именно вымирает,
Не поголовно, как скот или войско на поле боя,
А подушно, полично, и, значит, не вымеряет
Сокровенными сроками время существованья,
А, допустим, перестаёт различать зелёное и голубое,
Но зато совершенствует способы усвоенья и доставанья…

Ни состраданья, ни зависти, как о себе самом.
Апокалипсис затянулся. Агасфер, страдая за давнее,
Потянул за собою всех. При этом те, кто с умом,
Уверяют прочих, что, дескать, приспело время метаморфоз.
Прочие верят и от этого выглядят еще забавнее.
В воздухе медленно распускается хлорофос.

Конец августа
тысяча девятьсот девяносто пятого года.
Просыпаюсь за полночь
в ярости от ликующе-страстного гуда
И тут же давлю источник вокала —
недососавшего жизнь мою гада.
В окне, шурша и причмокивая,
разволакивается вчерашней газетой обещанная погода.
Морфей мгновенно слинял,
и можно подвигать извилинами, покуда
Ещё не мотает жилы твои на скребки и на метлы
дворничих разухабистая бригада.

От первой же мысли о том,
что жизни осталось так безнадёжно мало,
Во лбу мгновенно мелеет,
во рту – как будто в похмельных потьмах
по ошибке наелся мела;
Тем более волны житейского моря уже рассекаешь,
не как фрегат, а в качестве мола.
Вообразишь, смутишься, одно и подумаешь:
«Эк тебя заломало»,
Порождённая наспех химера, стряхнувши небытие,
тебя же и поимела.
Всё надеялся: как-нибудь перемелется,
да никак не вымолить время для перемола.

За окном между тем занялось:
заиграло, запело, ударило светом,
на стене взбликовало фото
Сочинителя Л. с бородой нараспашку,
с ущербной улыбкой провинциального фата;
Из-за шкафа смущённо вылез призрак счастья
с традиционным приветом от господина Фета.
Оставалось начать: забегать, врубить, сполоснуть;
оставалось жить – была бы охота
За тобой максимально неощутима,
и потому никаких сверхпрограмм
от романа с суперзвездой до поедания суперфосфата —
Вот одно из главных условий
успешного наведенья психотроп и мостов,
а проще сказать – душевного марафета…