Вячеслав Лейкин - Действующие лица (сборник)

Просто вдруг померещилось: лёг и не встал.
Ни стыда, ни досады, ни страха – устал.
За сто лет упражнений листа не сверстал.
Промотал свою душу впустую – устал.
Проплясал в балаганах, в кустах просвистал,
Прошутил, прокутил, пролоскутил – устал.
Коленкор на венец, из дерьма пьедестал —
Вроде нажил немного, а как я устал.
Прячу зубы, глаза убираю,
Умираю, пора, умираю.

Эти строки – последняя проба пера.
Ни стыда, ни досады, ни страха – пора.
Проповедовать пользу мы все мастера,
Да себя-то обманывать скучно – пора.
Среди прочих ещё зазияет дыра.
Всё не вечно. Особенно люди. Пора.
Что ж, легенде исхода, как щам топора,
В пересказе достаточно. В общем, пора.
Все куют. Моя кузница с краю.
Пламя гаснет. Пора. Умираю.

Вы слышали? Погиб. В расцвете лет.
Причина не ясна. Пока гадают.
Самоубийство. Все уже рыдают,
А вы ещё не знаете. Привет.

Вы слышали? Он умер. Вовсе нет —
Обычная амурная интрига.
Не выдержал. Мы все во власти мига.
Во вторник погребение. Привет.

Вы слышали? Он мёртв. Какой-то бред.
Мы в прошлый понедельник вместе пили.
Я так его… Мы так его любили.
Мы так его… Я так его… Привет.

Вы слышали? Чудесный был поэт.
Два мальчика и два рубля на книжке.
Нет, вроде не поэтому. Нервишки.
Вот так и мы когда-нибудь. Привет.

Пылает лоб. Надсажена гортань.
И словно перечёркнутые главы:
Попытка мятежа, желанье славы,
Молвы неубедительная дань.
Ты, верно, понимал, что дело – дрянь,
Что позади последняя застава,
Что на листе последняя октава.
Глоток – и цепенеющая брань.

Мой мальчик, мой воробушек, прости,
Что я была тобой неуловима.
Что эту боль, промчавшуюся мимо,
Уже не утолить, не отвести.
В герои драмы рвётся травести,
Говоруна пленила пантомима.
Но обращать поэта в пилигрима
Бессмысленно. Судьбы не провести.

А небосвод бездонно голубой.
И смерти нет. И по любви на брата.
И праведник с лицом дегенерата
Пегаса погоняет на убой.
Пусть моралисты лгут наперебой:
«Безумен шаг! Немыслима утрата!»
Но мудрое достоинство Сократа
Тебя хранит за гранью. Бог с тобой.

Ты сплоховал. Тебя и твой талант
Зарыли в землю. Шлюхи откричали.
Судебный врач и серый лейтенант
Мне алиби оформили в печали.
Теперь ты память, мистика, трава.
Сверчок запечный, дудка крысолова.
А я, твоя законная вдова —
Куда деваться? – жить пытаюсь снова.
Ты другом был. И ты не делал зла.
Сулил охотно золотые слитки.
А я твой дом скрипела, но везла
С достоинством и грацией улитки.
Ты светоч не менял на колбасу.
В забавах был восторженней дебила,
В душе моей, как в собственном носу,
Орудовал. А я тебя любила.
И вот одна. Унижена. Пуста.
Бесцельно ворошу твои бумаги.
Пронзают мякоть каждого листа
Бенгальские огни, шампуры, шпаги.
Заметки. Письма. Опыты. Стихи.
Молитвы. Клятвы. Жалобы. Упреки.
Всё станет грудой пыли и трухи
В довольно незначительные сроки.
Трухи и пыли. Праха и золы.
И чем скорее, тем, должно быть, проще.
Что делать, в горе все немного злы.
Тем более когда в наследство – мощи.
Прощай, мой милый. Для твоих детей
Твой выкрутас последний даже кстати,
Скорей избегнут каверзных сетей,
В которых ты и сгинул в результате.
Прощай. За гробом, говорят, покой
И все равны: мерзавцы и герои.
Лицо не му́кой выбелю, муко́й,
Как потаскуха на руинах Трои,
Цинично отбывающая роль,
Привычно дожидающая зверя…
Прощай. И если есть на сердце боль,
То имя ей – обида, не потеря.

– Вы – редактор такой-то? – Пожалуйте, к вашим услугам.
Проходите, садитесь. Простите, с кем выпала честь?
– Вы, конечно, слыхали. Я был отошедшему другом.
– Да, слыхал. Сожалею, но не удавалось прочесть.

– В этой папке стихи. Вероятно, получится сборник.
– Вероятно? Ну-ну. Отчего ж он у нас не бывал?
– Он застенчивый был. И к тому же ужасный затворник:
Дом и служба – и всё. – Выпивал? – Иногда выпивал.

– Значит, так, позвоните мне где-нибудь после второго.
Откровенно скажу, обнадёжить пока не могу.
Стоп. Минутку. Алло! Дорогой, неужели?! Здорово!
Здесь, сидит предо мною. Ну что ты, я вечно в долгу.

Да, принёс. Постараюсь. Вы были знакомы? Откуда?
Да, конечно, ужасно, такой молодой – и умолк.
Я сказал – постараюсь. Нормально. У дочки простуда.
Ну спасибо. Звони. Обещаю, ведь это мой долг.