Ринат Валиуллин - Стихи для гурманов 2

– Я хотела быть твоей тенью.
– Я твоей пустотой.
– Я твоим междометием.
– Я твоей головной болью.
– Значит сама собой.
– Даже твоей изменой,
но с другими не получалось.
– Я – Отелло.
– Я не хотела бы Дездемоной.
– Тогда о других даже не думай:
ты моя форма,
я – твоё содержание.

В чае плавает кухня.
Я с тобой занимаю её пространство
до самых краёв,
волнуется, выплескиваясь,
в игры непостоянства —
это и есть любовь.
Сердце выползло из Красного моря на берег,
за собой оставляя кровавый след,
его личное необходимо присутствие,
иначе не верят
в то, что я от любви ослеп.
Я не вижу стрелок часов,
время остановилось на время,
оно ненавидело счастье,
ждёт,
ожидало меня, как и стены,
им захотелось в этом месте остаться,
когда я уже был в другом.

– Чёрт,
не хотела к вам притрагиваться.
– Як вам – тоже.
– Вы – другое дело,
вы – мужчина,
ваша кожа
так на диван похожа,
который я давно хотела купить в прихожую.

Я заменил сигареты на алкоголь —
получилось довольно неплохо.
Снова я смотрю на тебя и вижу,
что ты не одна,
вместо дыма
скорого исчезновения —
теперь бокал наполненный
в профиль.

Он называл её:
«Ты моя маленькая гениталия»,
когда она проплывала рядом,
обнажённая,
в летнем платье
или в банном халате,
в толщах воды
трёхкомнатного аквариума,
разрезая изящным светом
пространство
меж кораллов из кресел, диванов, шкафов.
«Ты моя маленькая гениталия»,
ей это нравилось
даже больше, чем он —
взрослый, сильный, могущественный.
Одну вещь она знала точно,
которая её вдохновляла –
старость ей не грозит,
рядом с ним
она никогда не станет большой.

– Зачем ты напялила их на себя?
– Что?
– Мужские заботы.
– А кто, если не я?
– Мужчины,
пусть это будет кто-нибудь.
– Кто-нибудь где-нибудь как-нибудь!
Я
здесь
одна,
должна быть счастливой.
– Никому ты ничего не должна,
если любима.

Это утро не такое, как все —
в нём слишком много цемента.
Я пошёл пешком на работу,
едва проснувшиеся глаза домов
таращились одноцветно.
Этот день, как лицо, не загримировать,
ему не почистить зубы,
не намазать кремом от сухости,
причёсываю ногами уличную прядь,
плотский человек из плоскости.
День, одолжи мне вечер
до следующей зарплаты,
я ещё платёжеспособный —
сделаю из него немое кино двадцатых,
трогательное и нервное.
Надену на себя бар,
положу губы в стакан,
влезу во взгляд какой-нибудь женщины…
Мне приятна атмосфера такая –
примитивная и бесконечная.

Два года мы беспробудно пили кровь
друг другу,
и когда протрезвели,
я поняла, кто он такой,
он выпь ел из сна,
в котором я всё ещё торчала,
и я поняла, кто он такой,
насколько глубок.
Вы спросите, почему мы вдруг бросили пить?
Я отвечу:
рано или поздно все бросают
последний взгляд,
кости (в землю),
курить, слова,
камни в чужой огород,
друг друга.
И всё, что вы бросите,
уже никто не поймает,
если не подберёт,
уже никто не сможет
поймать от этого кайф,
даже я.

Однажды в зеркало посмотрев,
я не увидел отражения,
мне надо прийти в себя,
тук-тук.
– Здравствуйте, моё тело,
я вернулся,
здесь жил когда-то,
но вышел несвоевременно.
– У вас есть доказательства,
документы с фотографией,
свидетели вашей отлучки?
– Нет, я вышел в период атомного
распада отношений
с любимой… замки поменяла, сучка.
– Можете изложить на бумаге?
– Пожалуйста, вот письменное объяснение.
– Вы вышли один из себя?
– Нет, со мной ещё было моё терпение.

Два кресла,
два человека,
две беседы,
каждый говорит о своём,
и так целый день,
вот уже вечер,
усталость,
бра,
два человека
делят одну постель,
два диалога,
в уме
один секс,
но сколько бы им ни занимались,
он не умел говорить —
ему не хотелось врать.

Чувство моё велико,
сквозь глазниц трещины
вырывается за границы тела.
Каждого, кто сумеет любить сильнее меня,
я назову мужчиной
каждую, кто меня —
женщиной.