Альфред Теннисон - Поэтический мир прерафаэлитов

Когда они друг друга обрели?
Едва деревья стали зеленеть.
Пусть яблони еще не зацвели,
И дуб стоял безлиствен и суров,
Но примулы тянулись из земли,
Во мху фиалки нежные росли,
Влюбляясь, птицы торопились петь
И выводить птенцов.

Когда они расстались, знаю я.
Когда снопы убрали со стерни,
Они расстались, скорби не тая.
Ликующее солнце в эти дни
Еще ничуть не сделалось бледней.
Увы! Венец утратили они.
Увы! Не знать веселых прежних дней
Впредь ни ему, ни ей.

Когда они увидятся? Бог весть,
Когда они увидятся опять.
Вот разве что в раю сойдутся вновь,
А до тех пор им мучиться и ждать.
За гранью смерти кроется любовь,
Которая пребудет навсегда.
Их спросит ангел: «Хорошо ли здесь?»
Они ответят: «Да».

I have no wit, no words, no tears;
My heart within me like a stone
Is numbed too much for hopes or fears;
Look right, look left, I dwell alone;
I lift mine eyes, but dimmed with grief
No everlasting hills I see;
My life is in the falling leaf:
O Jesus, quicken me.

My life is like a faded leaf,
My harvest dwindled to a husk:
Truly my life is void and brief
And tedious in the barren dusk;
My life is like a frozen thing,
No bud nor greenness can I see:
Yet rise it shall — the sap of Spring;
O Jesus, rise in me.

My life is like a broken bowl,
A broken bowl that cannot hold
One drop of water for my soul
Or cordial in the searching cold;
Cast in the fire the perished thing;
Melt and remould it, till it be
A royal cup for Him, my King:
O Jesus, drink of me.

Нет у меня ни слов, ни слез,
И сердце словно камень стало.
Мои надежды страх унес,
Мысль одиночество сковало.
Ко взгорьям очи возвожу —
Печальна даль в туманной дрожи;
Листом опавшим я кружу:
Ускорь паденье, Боже!

Да, жизнь моя — увядший лист,
В пустых колосьях дремлет нива;
Мой путь — недолог, но тернист —
К закату тянется тоскливо;
Живу, как будто вмерзла в лед,
Побит морозом сад, и все же
С весною стебель прорастет;
Взойди во мне, о Боже!

Не жизнь, а треснувший сосуд!
Душе иссохшей не напиться.
Пусть к Мастеру его несут,
Пусть в огненной печи калится;
Очистит пламень естество,
Сгорит, что Господу не гоже,
И стану чашей для Него:
Испей меня, о Боже!

One face looks out from all his canvases,
One selfsame figure sits or walks or leans:
We found her hidden just behind those screens,
That mirror gave back all her loveliness.
A queen in opal or in ruby dress,
A nameless girl in freshest summer-greens,
A saint, an angel — every canvas means
The same one meaning, neither more nor less.
He feeds upon her face by day and night,
And she with true kind eyes looks back on him,
Fair as the moon and joyful as the light:
Not wan with waiting, not with sorrow dim;
Not as she is, but was when hope shone bright;
Not as she is, but as she fills his dream.

Везде она, на всех его холстах,
Всё та же — сидя, стоя, полулежа,
За драпировкой, в полумраке ложа,
И красоту умножа в зеркалах.
Монархиня в рубиновых шелках,
В зеленом ситце, как весна, пригожа,
Святая, ангел — но всегда похожа,
Бессмертный идеал в его глазах.
И день, и ночь любуется он ею,
И преданно она глядит в ответ —
Луны прекрасней, солнца веселее,
Не ведая тоски прошедших лет —
Та, кем он жил, мечты свои лелея,
Когда еще сиял надежды свет.

Remember me when I am gone away,
Gone far away into the silent land;
When you can no more hold me by the hand,
Nor I half turn to go yet turning stay.
Remember me when no more day by day
You tell me of our future that you planned:
Only remember me; you understand
It will be late to counsel then or pray.
Yet if you should forget me for a while
And afterwards remember, do not grieve:
For if the darkness and corruption leave
A vestige of the thoughts that once I had,
Better by far you should forget and smile
Than that you should remember and be sad.

Не позабудь меня, не позабудь,
Когда уйду одна во тьме беззвездной
И ни тебе, ни мне мольбою слезной
Ухода моего не оттянуть,
Когда придется руки разомкнуть
И день, и год грядущий встретить розно, —
Не позабудь! — прошу, пока не поздно
Еще условиться о чем-нибудь.
Но только не грусти! Пусть на мгновенье
Меня забудешь — это не беда:
Я предпочту, исчезнув навсегда
Там, за порогом тлена и забвенья,
Чтоб ты меня с улыбкой забывал —
Чем, вечно помня, вечно горевал.