Розы дыханье.
О вы, Медведицы далекой звезды,
Не думал, что однажды буду снова
Вас созерцать над дорогим мне садом,
Из окон дома, где мелькнуло детство
И радостям моим пришел конец.
О сколько образов и тайн прекрасных
В моем уме рождали вы! Тогда
Я, на дернине сидя, мог весь вечер
Глаз с неба не сводить и слушать песни
Лягушек в отдаленье. Светлячок
Блуждал по клумбам, изгородям; ветер
Носил дыхание аллей и рощ,
И кипарисы шелестели. Рядом,
В отцовском доме, тихий разговор
Звучал, труды неспешные текли.
Как мысль была просторна и блаженны
Мечты, когда я видел это море
Далекое и голубые горы,
Как я мечтал в один прекрасный день
Их перейти и тайные миры
И счастье тайное свое творил,
Не ведая о роке (сколько раз
Я эту жизнь мучительно-пустую
Потом на смерть готов был обменять!)
О знать бы мне, что молодость моя
Пройдет и канет в этом диком месте,
Средь грубой черни, для которой знанье
И вежество – пустейший звук иль повод
Для смеха и издевки. И не зависть
Причиной ненависти их – мой дар
Для них ничто – но им претит, что я
Живу в себе (хоть, кажется, стараюсь,
Чтоб это было незаметно). Здесь
Проходят годы, здесь я заперт, брошен
Без жизни, без любви; и средь толпы,
Напоминающей тупое стадо,
Что смотрит косо, забываю сам
О милосердии и начинаю
Их ненавидеть. Дорогое время
Летит – дороже почестей и славы,
И света, и дыхания – тебя
Теряю я – бесцельно, бесполезно,
В бездушном этом месте и несчастном,
О скудных лет единственный цветок!
Доносит ветер звон колоколов
На старой колокольне; вспоминаю,
Как, маленький, оставлен в темной спальне,
Я, мучим страхами, не спал и ждал
Утешных этих звуков, предвещавших
Приход рассвета. Здесь, куда ни гляну,
Что ни услышу, всё во мне рождает
Мгновенный отклик и воспоминанье
Сладчайшее. Но – горький привкус яви:
Тщета и невозвратность, пустота.
И говорю: я пережил себя.
Вот галерея, что всегда к закату
Обращена, и росписи, и фрески
С ленивым стадом, с солнцем, восходящим
Над спящими лугами – сколько в них
Я находил очарований. Там
Мне спутницей фантазия была.
Я говорил с ней обо всём. И в этих
Старинных комнатах, едва туман
Рассеивался первыми лучами
И ветер принимался за окном
Петь песни новые, мой звонкий голос
Носился эхом радостным – так в детстве
Жизнь, полная суровых, горьких тайн,
Нам дивной сказкой предстает. Ее –
Нетронутую, цельную – ребенок
Боготворит как первую любовь,
Мир первозданный заново творя.
Мечты, надежды, милые обманы
Начальных дней моих! – Что б ни писал я,
К вам возвращаюсь. Убегает время.
Желанья, мысли – все уже не те,
Но не могу забыть вас. Честь и слава –
Пустые призраки; и наслажденье –
Иллюзия. Какой у жизни плод?
К бессмысленному горю всё ведется.
Да, дни мои пусты, существованье
Темно, но знаю: року не отнять
Что памятью хранимо. Всякий раз
Как вспоминаю вас, воображенья
Полеты первые, и эту жизнь
Окидываю взглядом, что низка,
Пуста, бессмысленна (одно в ней благо,
То, что дается в смерти) – сердце сразу
Сжимается тоской: с судьбой моей
Я до конца не в силах примириться.
Когда же к вожделенной этой смерти
Приближусь и к концу всех бед моих,
Когда земля обителью чужою
Предстанет и грядущее во тьме
Сокроется, я вспомню вас, святые
Виденья юности, в последний раз
Вздохну о жизни, что была напрасной,
И этот вздох мне сладкий миг последний
Отравит страшной горечью своей.
Познав желаний трепет и тоску –
Все юности порывы – я не раз
Смерть окликал. У дальнего ручья
Подолгу в одиночестве мечтал,
Чтоб в быстрых этих водах растворились
И упование, и боль. А позже,
Когда недуг меня свалил и жизнь
Была на волоске, как плакал я
Над юностью, что в силу не войдя,
Увяла скоро. И припоминаю,
Как, сидя на постели подле тусклой
Лампады, песнь прощальную слагал,
Взяв в слушатели тишину и ночь.
Кто юности приход не вспоминал
Со вздохом умиления! О дни
Ликующие, чудные, когда
Юнцу восторженному дарят девы