Елена Фанайлова: Лена и люди

И тут я взмолилась: Алексей Юрьевич!
Ты же всегда разруливал такие ситуации.
Ты умел говорить с ментами как с братьями,
Со зверьми – по-человечески.
Дай мне пройти невидимой меж римских стражников.

И он это сделал, я клянусь тебе, Лена.
И я уехала домой вечерним поездом.

Я никогда не остановлюсь,
Послушай меня, Ларис,
Когда при жизни ты не велась
Среди остальных вилисс.

Ты там с отрезанной головой
И результат нулевой
И Оля видела: ты в блиндаже.
Вылазь, не сиди уже.

И там окурочки в банках шпрот
С твоей помадой на ободке,
И кто их теперь подберет,
И пьяненькие поют
Под мелким дождиком сефирот
И водки не всем дают

Олька встала на машине
Посреди реки-моста,
Посреди большого мира
Среднерусской полосы
Ты ей руку протянула,
Говоришь: не ссы.

По гороскопу ты была Весы.

Лиза, Лиза, в нашем доме
Выпекают пироги
На твои ли на поминки
Полюбовники-враги

Твоя мама звонит его
Маме и говорит: ничего, ничего.
У нее в голове вода
После суда от малых транков.
И говорит: оба они в тюрьме
Она в бесконечной тьме
А он еще все-тки выйдет

Лиза, не сиди во тьме, докажи,
Что Господь все видит

Мне всегда казалось, что ты маньячка
Ебли и алкоголя, их маячок,
Гипоталамическая обманка,
И папа – род прекрасного военного дебила,
И мама – школьная училка
И ты сама училка
В школе цветов зла

Лиза, не сиди в блиндаже
Я тебя ненавижу

Ты же бесстрашная, Лиза, ну же,
Когда он пересказывал тебя на суде —
Это так на тебя похоже.
Ты, оправдание всем блондинкам,
Давала ему по роже,
Потому что ума до хуя
То есть до́ пизды
И ты со своим нравственным чувством
Не трусливая я,
Способная только на прописи

Алкоголя мне, алкоголя.
Он любил ее, не мог с этим справиться,
Не мог иначе,
Говорит теперь Оля
Цитируя нашего Гоголя
Как какой-нибудь, блядь, человек Версаче
Добавляю я

Здесь птицы не поют и деревья не растут и только мы
плечом к плечу ничё не говорим врачу. Сидим сычом
и мыслим как кастрат сначала морда кирпичом но нам
не то чтоб нипочём весь этот груз, скорей наоборот.
Не Камасутру продают, поют Бардо Тёдол и русскую
Псалтырь. Когда пройду я мрачный дол, где тьма кругом,
где мрак кругом , тогда тебе скажу: держись крепче
Катарина сейчас поскачем . Как чёрт с Вакулой на плече,
как команданте Че. Мы этот мир перехерачим. Мы
переходим этот ад болота и холмы и солнце низкое назад
катится к обезьянам тьмы автоматическим письмом где
ждет его самум теней и только мы себе самим шептали
в ухо как Эней: не сдадим, хотя сдавали наперед
и наполняли пузыри дыханием рот в рот, мой господин.
Не помни мира, мой солдат, одни пески и ряд болот
и костолом и каждый брат за письменным столом, луна
и неподъёмный клад, когда кому везло? и волосы на голове
шевелятся как ветер по траве на Волге и Дону как облака
над Москвой-рекой да ну как русские вши в немецком
плену.

мы в районе
где ладонь примерзает к гортани
где толкаются раны
ледяные торосы Коцита —
к маме, к маме! —
обломки грудины,
но мама несы́та
как родина-мина
в окровавленной ванне
с осколками льдинок
вызывает на поединок