Автор неизвестен Европейская старинная литература - Лузитанская лира

И вот опять я господа молю,
И свечи жгу, и не иду домой:
Пусть все-таки придет неверный мой,
Так бесконечно я его люблю.
И вот, подруги, плачу, потому
Что не любезна другу моему.

Те, кто живет, не ведая любви,
Для любящих — причина всех утрат;
Смотрите-ка: когда они стоят
Пред дамой и клянутся ей в любви,
То знает дама: их слова обман,
А я и все, кого любовь томит,
В убытке мы, так разум мне гласит.

Ведь дамы с состраданием глядят
На мучеников истинной любви,
Ты взгляд такой с надеждою лови;
Но столько тех, кто всуе клясться рад,
Что мнится даме: все мы таковы;
А я и все, кого любовь томит,
В убытке мы, так разум мне гласит.

И тот, кто всуе восторгаться рад,
Кто не изведал горестей любви,
Не хуже речи поведет свои,
Чем тот, кто страстью истинной объят;
Не знает дама, верить или нет,
А я и все, кого любовь томит,
В убытке мы, так разум мне гласит.

И те, кто чужд страданиям любви,
Клянутся, что их жизнь есть сущий ад,
И всякий ложью забавляться рад;
Когда ж приходит мученик любви,
То мнится даме, что и этот лжет;
А я и все, кого любовь томит,
В убытке мы, так разум мне гласит.

В несчастный день господь мое рожденье
Предрек: в несчастный день родился я.
В несчастный день, как дивное виденье,
Явилась мне владычица моя
В несчастный день узрел я в первый раз
Блеск ослепительный прекрасных глаз,
И красоту постиг в несчастный день я.

В несчастный день открылось мне значенье
Доселе скрытой тайны бытия;
В несчастный день по воле Провиденья
Погиб я от любви, мои друзья!
Увы, в несчастный день, в недобрый час
К любви призвал меня господний глас,
И превратилась жизнь моя в мученье…

В несчастный день заговорил я с ней,
В несчастный день она мне отвечала,
В несчастный день огонь ее очей
В моих очах зажег любви начало.
В несчастный день любезными словами
Как не зажечь во мне ей было пламя —

Красавиц в мире нет подобных ей!
В несчастный день я госпожой моей
Возлюблен был — любовь предел узнала,
Но с каждым днем пылала все сильней,
И сердце все сильнее изнывало…
Зачем не умер я в тот миг блаженства,
Познав высокой страсти совершенство,
В несчастный день — счастливейший из дней?!

Но вот навеки разлучен я с ней,
И не одна, а тысяча смертей
Меня уничтожает ежечасно…

Корить меня безумием — напрасно:
Как не сойти с ума — ведь столь прекрасна
Она и в мире нет подобных ей.

Длится ночь, как долгий день,
И не хочет стать короче,—
Ибо я без сна лежу:
Ах, как были кратки ночи,
Те, в которые, бывало,
Друга принимала!

В эту ночь печаль моя
Все огромней, все безбрежней.
Я печалюсь до утра:
Где утехи ночи прежней,
Той, в которую, бывало,
Друга принимала!

В эту ночь печаль моя
Надо мною полновластна.
Я не в силах задремать.
Ах, как ночь была прекрасна,
Та, в которую, бывало,
Друга принимала!

Увы мне, бедному, увы!
Прошу, владычица, пощады!
Но вы любви моей не рады,
Но вы к молящему черствы,
Вы мне цепей куете звенья
И жаждете усекновенья
Моей злосчастной головы!

О, сколь ко мне жестоки вы!
Ни в чем не нахожу услады,—
На плачи, иеремиады [10] Иеремиады — жалобы, жалобные песни (от назв. книги Ветхого завета «Плач Иеремии»).
Ответы ваши таковы:
Что я достоин сожаленья,
Могильного, быть может, тленья,
Наверняка — худой молвы.

На сердце руку положа,
Я знаю: мой удел — не шутка.
Страдаю ревностно и чутко,
Себя вконец уничижа;
Ни ласки не прошу, ни взора,
Ни в чем не допущу раздора.
Тоску мою в узде держа.

Взываю к господу, дрожа:
Скорей лиши меня рассудка,—
Мне горько, господи, мне жутко!
Живу, ничем не дорожа,—
Пусть мне бы стать добычей мора
Не пощадят меня коль скоро
Ни божий перст, ни госпожа.