Тамара Величковская - Тамара Величковская

Бушует ветер злой и хваткий
И воздух им в тиски зажат,
И кажется, что в лихорадке
Деревья темные дрожат.

Все двери меж собою схожи
И словно крепости дома,
Они один другого строже,
Враги им я и дождь и тьма.

И вдруг один, в ночи бездонной,
Возник, откуда ни возьмись,
Листок дрожащий и бездомный
И на плече моем повис…

И показалось утешеньем
Мне в этот безнадежный миг,
Что он доверчивым движеньем
Прильнул, согрелся и затих.

Старый лес тонкостволый, осенний
С недоступно высокой листвой,
Как ты тих — и лишь по воскресеньям
Тайный мир нарушается твой.

Лес намок… на дорожках трясины
Пахнет воздух уже октябрем,
Облетая трепещут осины
И лепечут — мы скоро умрем…

Пахнет прелым листом и грибами
И подъем по тропинке не крут…
Нет, деревья не станут рабами,
Не согнутся. Падут и умрут.

В лесу мороз. А если я щекою
Прижмусь к тебе, замерзшая кора,
В дремотной глуби зимнего покоя,
Ты, может быть, подумаешь: «пора,

Пришла весна…» Потом задремлешь снова
И будешь спать, как должно в феврале,
Но, может быть, средь холода лесного
Ты сон увидишь о моем тепле.

День мелькает серой мышью
Из норы опять в нору.
В сердце странное затишье —
К думам слов не подберу.

Раскатился звездный бисер.
Ни собрать, ни нанизать…
О морозной синей выси
Как словами рассказать?

Там, на лунных каравеллах
Проплывают жемчуга
И планет заиндевелых
Серебрятся берега.

Тайны Бога звезды пишут
Хрусталем по серебру…
Промелькнуло время мышью
И запряталось в нору.

Муза промолвила робко,
Лиру давая мне в дар:
«Хочешь? Возьми на растопку,
Хочешь? — снеси на базар.
Лиру в обрывки газеты
Там положи на весы —
Весит не больше букета,
Меньше куска колбасы…
Только, пожалуй, не пробуй
Лиру на плечи взвалить —
Будет до самого гроба
Тяжкою ношей давить».

Рождая истощается земля
И вот, зерно произрастает плохо…
Оберегай же светлые поля
От сорных трав: крапив, чертополоха.

Приносится случайное зерно
Весенним ветром или пылью звездной,
И вот растет… а может быть оно
От плевел злых, а ты заметишь поздно…

Пускай полей нетронутая гладь
Останется пустынной и суровой
И ждет зерна, в котором благодать,
В котором все — и жизнь, и свет, и Слово.

Сегодня кончилась война…
В глазах людей восторг и влага
И улица пьяным пьяна
От смеха, возгласов и флагов
Колокола зовут, поют,
Толпа снует, спешит куда-то,
Вот папиросы раздают
Американские солдаты,
Вот девушки несут цветы,
Тут поцелуи, там объятья
И переходят все на ты:
В такие дни все люди — братья!
Прекрасна светлая мечта,
Но через день о ней забудут.
Начнутся месть и клевета,
Предательства и самосуды.

Нам хорошо и мы поем.
Над нами солнечное небо
Сегодня на столе моем
Достаточно вина и хлеба.
Цветы сплетаются вокруг,
Не прерывается беседа
И каждый может слово «друг»
Сказать ближайшему соседу…
Но темный взгляд, но резкий жест —
И все меняется сурово.
И вдруг за каждым — черный крест.
И тишина за каждым словом.

У вещей особая душа.
Часть души того, кто их лелеял,
Кто осколки вазы, не спеша,
Терпеливо и любовно клеил,

Кто под вечер бронзовые бра
Зажигал в молчаньи и покое,
Кто любил по блеску серебра
Проводить ласкающей рукою…

И порою о вещах иных
Говорят поблекшие узоры.
Так в глубинах раковин немых
Дремлет шум неведомого моря.

Их мучит беспощадный жгут
И рана свежая от ножниц,
Их для продажи берегут,
Как стройных молодых наложниц.
Быть может, рок их вознесет
На трон, на гроб, к святыням храма —
Но с кратковременных высот
Отбросит в мусорную яму.