Тамара Ветрова: Город, которому ничто не грозит

Тамара Ветрова

Город, которому ничто не грозит

Рассказ

Уроки учителя Казимира Ивановича

Казимир Иванович преподавал в средней школе основы разговорной речи растений. Как на всякого новатора, на него косились, но помалкивали, потому что ведь неизвестно: вдруг это и есть самый совершенный способ воспитания - разговаривать с цветами... или с плодами... Все понимали, что Казимир Иванович работает над диссертацией (а он не работал над диссертацией!), ворчали, что эксперимент затянулся, результатов же, между прочим, пока не видно... Однако корреспондент областной газеты поговорил с учителем, с ребятами ("Что изменилось в вашей жизни?" - спросил корреспондент ребят. "Крну, диннь!" - загомонили шестиклассники. "А в футбол играете?" - спросил корреспондент, не смущаясь. "Оли! Оли!" Казимир Иванович стоял, выставив вперед одно ухо, и одобрительно кивал). После разговора в газете появилась большая статья под названием "Учитель, воспитай ученика!", и коллеги и проверяющие окончательно махнули на эксперимент рукой, и вооружась терпением, с результатом торопить перестали. А Казимир Иванович, благожелательно улыбаясь, продолжал являться каждое утро на свои диковинные уроки. О личной жизни Казимира Ивановича не знали. Известно было лишь, что он закончил Вичградский государственный университет. А больше ничего не было известно. (Стыдно сказать, но не знали даже, что это за Вичградский университет такой. Не было сроду такого университета, хоть убейте, не было!) Однако диплом был в полном порядке, и лишь там, где значилось отделение, имелась еще одна неясность: отделение именовалось "Наука и жизнь". Диплом Казимира Ивановича вызвал даже некоторый переполох, но справки, наведенные заведующим гороно, успокоили. Все оказалось в порядке, товарищи, все в полном порядке: и отделение "Наука и жизнь", и сам Вичградский университет. "И вообще, - добавил, стесняясь своей одышки, заведующий гороно, - не будем строить преграды на пути молодых специалистов". При этом Казимир Иванович был вовсе не молод. Скорее, пожилой человек с обозначившейся лысиной и сединой на висках. Ну, да дело не в этом, а в том, что вел он в своей средней школе основы разговорной речи растений, оценки выставлял по многобалльной системе, объясняя это тем, что успехи его учеников не укладываются в традиционные 5 баллов. "700", "850" - вот вполне обыкновенные оценки на его уроках. Каждое утро в школьной раздевалке Казимир Иванович вежливо раскланивался с нянечкой, ставил в угол мокрый зонтик, вокруг которого тотчас же образовывалась серая лужица, несколько раз проводил расческой по серым своим волосам... И одновременно со звонком являлся перед своими учениками. Ребята встречали Казимира Ивановича кто где. По двое-трое на каждом подоконнике, были и такие, кто в стремлении угодить учителю теряли чувство меры и вертелись колесом перед классной доской, некоторые, совсем немногие, сидели за партами. - Окна! - повелительно говорил Казимир Иванович. Раскрывали окна, все три, и дождь начинал стучать по подоконникам, мокрые ветви тополей кротко дрожали в появившемся пространстве. - Степанов, Иванов, Полещук, в сад! Легко перемахнув через подоконник, трое сигали в сад. Высунувшись вслед, Казимир Иванович наставлял: - Два-три предложения, не более: приветствие... Какой сегодня дождь... Что нового поведали корни... Вы поняли меня, Степанов, Иванов, Полещук? О да, они поняли его, они уже сгинули среди ветвей, не оставив на мокрой дорожке и следа... - Ну, а теперь, - говорил Казимир Иванович, - небольшая распевка. - Тью, кью, кью... тирли - кви, кви, - подхватывали за учителем ученики. - Что за уроки, - сомневалась нянечка, протирая подоконники в коридоре. - Клинннь! - отвечала проходившая мимо завуч, Казимир Иванович и его ученик Стасику посчастливилось быть учеником Казимира Ивановича. И прежде, и сейчас он был ничем не примечательным человеком, так же, как и его мама-портниха и отец-шофер. Маму Стасик любил, а отца уважал, ведь даже в пятницу, выпив пива, отец говорил только верные вещи, разбирался в жизни так, что все вокруг ходили на цыпочках и слушали, разинув рот. Прослышав о новом учителе сына, отец сказал, как припечатал: "Умных учить и дурак сумеет, а пусть-ка нашего дурня научит". Он называл Стасика дураком, а тот не обижался, потому что, признаться, и сам умным себя не считал. И удивительно даже, думал Стасик, почему Казимир Иванович выбрал его? Не Кирковец Оксану и не Вальку? Именно ему, Стасику, велено было явиться в 18 часов 30 минут на улицу Пушкина, 3/1, не имея с собой ни тетради, ни ручки, ни карандаша.