Юсуп Хаппалаев - Чеканное слово

Положено гостю
Оказывать честь.
Вопрос задают мне:
– Не хочешь ли есть?

Странный обычай
На Севере есть.

В горах Дагестана
Порядок другой.
Воскликнет хозяин:
– К столу, дорогой!

В горских аулах
Обычай такой.

Хозяину дома
Не возражай,
Хозяина дома
Не обижай.
Закон уважай!

До дома верст почти две тыщи,
Но, расстоянью вопреки,
Мне захотелось горской пищи,
И я купил кулек муки.

И на огонь кастрюлю с ходу
Поставил,
глянув на часы,
И опустил при этом в воду
Кусок бараньей колбасы.

Из теста ровного я вскоре
Слепил хинкалы,
и они
Ракушкам, что белеют в море,
Все были внешностью сродни.

И, подкрутив слегка горелку,
Чей пламень слишком жарок был,
В большую плоскую тарелку
Я колбасу переложил.

Чеснок – огня родное чадо.
Ошинковав его бока,
Подливку сделал я, как надо,
Из огненного чеснока.

И острый запах, как в ауле,
Я вожделенно уловил.
И в лоно бурное кастрюли
Хинкалы тихо опустил.

И, дав еще кастрюле малость
Побыть в клубящемся пылу,
Достал вино.
И мне осталось
Друзей потребовать к столу.

Они, как следует мужчинам,
Явились вмиг на мой порог.
И чеснока и перца с тмином
Здесь ноздри запах им ожег.

И не пришлось скучать бокалам,
Сверкающим, как луч, росой.
– Прошу закусывать хинкалом!
– О, нет! Мы – лучше колбасой!

Казалось им,
в горах рожденный,
Лишь я способен есть хинкал,
Что дан желудок мне луженый,
Достойный всяческих похвал.

Их уговаривать отчаясь,
Сам на хинкал я приналег.
И мысленно они, печалясь,
Мне сочиняли некролог.

Расстегнут ворот нараспашку,
Сколь я хинкала съел – не в счет.
И, осушив бульона чашку,
Смахнул со лба ядреный пот.

На кунаков глядел я с лаской,
Вино в бокалы подливал.
И стали пробовать с опаской
Они кавказский мой хинкал.

Но вот,
лиха беда начало,
Пришлась по вкусу им еда:
Тарелки съели бы, когда
Тарелки были б из хинкала.

И чесноком благоухали
Они, домой отправясь спать,
И рты округло открывали,
Дыша, как будто на печать.

Мельника в песне я славлю, друзья:
Знает он тонкий и грубый помол.
Если б кружил я по жизни, скользя,
Я в жернова бы к нему пошел!

Брата хочу я воспеть, чабана,
Он воротился с альпийских лугов.
И говорить с ним, родным, допьяна
Я о делах самых трезвых готов.

Ну, а еще песню спеть я хочу
Другу сердечному – зурначу:
«Вам спасибо, дорогой
Мой зурнач.
Шевельнул одной ногой —
Обе вскачь.
Только щеки ты напряг —
Гул и звон.
И слетел с ноги башмак.
Где же он?
Разберемся, башмаки,
Кто и в чем?
Пляшут даже старики
Босиком!
Ну, спасибо, дорогой
Мой зурнач,
Топнул я одной ногой —
Сотня вскачь».

Срок осени очень краток.
Художницей у полотна
Палитру осенних красок
Дарит полям она.

Красный, лиловый, желтый,
Полутона тихи…
А вот и камень тяжелый
Укрыли пышные мхи.

Высится стог. И мглою
Подернута синева,
И закрутились юлою
Мельничные жернова.

Дождь на картине нужен,
Лист на дубовом стволе
И голубые лужи
На серой, сырой земле.

Осень трудилась споро
И до прихода весны
Буркой укрыла горы —
Пусть видят зимние сны.

Под журавлиным небом
Вьется оленья нить…
Как хорошо зиме бы
Картину ее завершить!

Вы все без меня проживете,
А я не могу без вас.
Как воздух орлу в полете,
Мне нужен родной Кавказ.

Нужны для опоры мне горы,
А для чистоты – снега
И женщина та, которая
Воистину дорога.

Я в шуме и гвалте майдана
Улавливал шаг времен —
Тяжелый и неустанный —
Мне нужен, мне нужен он!

И мне не прожить без неба,
Без ясного родника.
Пить вечно его бы мне бы —
И я бы прожил века.

Вы все без меня проживете,
А я не могу без вас
Как солнце орлу в полете,
Мне нужен родной Кавказ.