Леонид Шваб - Все сразу (сборник)

совершенно один
на помойной орбите
от дома – 36 000 с небольшим километров

мертвый

с открытым глазами
летает
летает

глаза у него голубые

Виталий

Дима Зеленин
однозначно уже человек святой
так говорят воробьи

каждый день на Петроградской сидит в Макдональдсе
кофе пьет
и каждому воробью хоть что-нибудь
но дает

средоточие птичей любви

даже картошку специально берет для птиц
хотя по виду и человек
внутри – настоящая свободная птица
лучшая можно сказать из птиц

сколько благодаря ему снесено полноценных
больших
непустых
яиц

воробьи ему говорят:
ты вернул нам веру в простых людей
страх ушел
и закрылся ад
и все
благодаря тебе
ты наш друг
ты брат

42 года
белый весь как снег
и как снег простой
ходит медленно
трясет бородой
густой

пернатые говорят:
великий вселенский наш воробей
тихо смотрит на него
из космоса
улыбается
восхищается
его добротой

Маша
с этой девочкой я всю школу вместе учился
и любил
а потом будто бы позабыл
занимался безобразиями
работал, долбил, лечился

и теперь мне уже 35
во вторник выпустили из дурдома
середина июня
и запахи такие вокруг
что как будто дома

перемещаюсь в пустоте по пространству
пыльных, заброшенных комнат
в моей квартире
думаю:
кто-то же меня тут все-таки помнит?

завариваю чай
делаю себе бутерброды с колбасой и сыром
такое впечатление, что внутри сгорели какие-то датчики
и затруднена коммуникация с окружающим миром
и
все такое
как будто бы ты в параллельном мире

все одновременно родное
и при этом
какое
то все не наше

и вдруг меня пронзает сладкая мысль:
Маша!

позвонил
телефон через столько лет оказался прежним
ты, казалось, удивлена
но говорила таким молодым
и нежным
голосом
говорила почему-то медленно
осторожно
подбирая слова

договорились

я потом курил
и смотрел на дым

нет
идти, конечно же, невозможно
как посмотрит на меня Маша
увидит, что я теперь очень
толстый
сразу поймет по лицу, что я в одиннадцать ночи
объедаюсь бутербродами с плавленным сыром
с сервелатом и маслом

нет
все ужасно

подумает: у него проблемы с подкожным и прочим жиром

а она-то
будет еще стройна
прекрасна

что я скажу ей?

скажу, наверное: ты меня не помнишь
я любил тебя в детстве
а после в больнице лежал как овощ

помню
как ты приехала из-за границы
в 4-м классе
и практически сразу захотелось погибнуть на фронте, спиться

а однажды я встретил
тебя в универсаме на кассе
и тогда я сразу решил, что у нас
будут обязательно красивые дети
и весь мир погибнет от бомб
и мы останемся единственными на свете

я написал тебе записку с признанием, подложил в твою сумку
но не смог дождаться, когда ты прочтешь
не в состоянии выдержать эту муку
я решил пока что скрыть свои чувства

будучи жирным
чтобы выглядеть лучше в твоих глазах
я демонстрировал близость к миру искусства
и стыдился бегать на физкультуре
мне открыто физрук говорил:
ты, Савин – мешок с гуаном, в натуре

нет
даже в мыслях не целовал эти добрые руки-ноги
не трогал я эти волосы
не нюхал твое пальто на большой перемене
я понимал, что для тебя – я ничто, убогий
выскочка-юморист, недоразвитый оригинал из 6-го класса
некто
даже не имеющий права преклонить пред тобой колени
просто
какая-то постоянно растущая
жировая масса

незаметно проходят школьные наши годы
происходит смена приколов, значков, погоды

все как прежде: я толстый
тонкие, жирные волосы
я невзрачный

а ты без обмана – блондинка
ты смеешься
и зубы у тебя
белые
и при этом они прозрачны
синий цвет глаз твоих
сильнее возможностей воображения
день за днем
я смотрю на взрослые изысканные кисти рук твоих