Леонид Шваб: Все сразу (сборник)

дикие люди инженеры-наладчики
большинство с позволенья сказать – цыгане
мало им мира окружающего
мало того что повсюду летают
деньги огромные за работу свою получают

мало им нормальной религии и различных учений
им бы подумать о том как самим избежать мучений
так еще о загробной жизни для каких-то зверей мечтают

Анна вместе с мамой в посольство пошла
на прием
во дворе жарили колбаски, сосиски
к сожалению, там двое всего оказалось детей
да и те разговаривали по-английски

ей стало скучно
и она в сторону отошла
и решила построить западню на посла

вырыла яму, прикрыла ее травой
к счастью, посол
туда не пошел
и теперь все еще живой

как хорошо

потому что это был новый посол
добрый, веселый

прежний был депрессивным
при нем семь сотрудников
покончили за год с собой

эта песня о капитане Моралесе
он человек непростой
закончил академию
дворянин
в детстве – собственный конь
и в спальне горел камин
наизусть
цитирует Муллона и Де Пьетри
фуги Баха себе перед сном поет
пальцы узкие
голубые глаза
что ни попросишь всякому все дает
голос тонкий
и алкоголь не пьет
но видимо
не боится смерти

на кровавом берегу Параны
30 ноября
в черный для 18-й армии день земного календаря
собирает оставшихся симбионтов, полузверей, людей
запасную рубашку на полосы быстро рвет
завязывает как умеет раны
смотрит
как последний транспорт уходит почти пустой
но никуда не рвется
а остается
на выжженном берегу
уже отданном обезумевшему врагу
склоняясь над смертельно раненым клоном

говорит ему красным разбитым ртом:
не бойся
мой золотой

вот
вам песня о капитане Моралесе
и о том что смерти на свете нет
и что жизнь может выглядеть не только как тьма
или яркий свет
но и просто как берег
и покрывающая его трава
и нечто красное на зеленом

вот рассвет
в карауле стоит рядовой Александр Кочкин
утром он умрет
два других рядовых отобьют Александру почки
но сейчас он видит будущее:
и оно прекрасно
прямо перед ним – высокое здание из стекла и металла
на юго-западе
там где Ступицыно
над лесом красным
огромные корабли
идут на посадку
беззвучно
нежно
касаясь блестящими стойками металлическими земли

думает: неужели это Россия?
неужели будущее настало?

вот
и восход
чистые белые здания оранжевым солнцем освещены
слева на горизонте – город великий Нижний Скобец
лежит
россыпью драгоценных камней
разноцветных мерцающих

по рассветному холоду
по опавшей яркой листве
не спеша
приближаются к ясновидцу
его товарищи

поздним вечером
в ноябре 1988 года
мы стояли у Электрозаводской
а вокруг нас бились урки

урки готовые на все
урки в тренировочных костюмах
неистовые подмосковные урки

летели кровавые ошметки
хрустели хрящи
пар поднимался над бьющимися телами
свистели велосипедные цепи

приехали менты
и менты бежали
и потом менты уже искалеченных забирали
и врачи увозили бесполезные исковерканные тела

а мы со Стасом
неподвижные
нетронутые стояли
стояли среди жизни неподвижно

вечером
у Электрозаводской в 1988 году
кругом шла мочня

а мы говорили о звездах и ветре
о пахучей траве на холмах
о побегах омелы на древних дубах
о серебристых буках
о немыслимых существах
о смене времен
о конце всех эпох
о древней любви

тихо
беседовали
по-эльфийски

цыганам нельзя проходить мимо бензоколонки
с подушками и одеялами
никому нельзя резко вдавливать газ
разгоняться
нельзя тормозить со скрипом и визгом
выйдя из автомобиля нельзя передвигаться неожиданно
быстро
также нельзя дразнить
и показывать рожи
нельзя подходить слишком близко
нельзя очень громко кого-то звать
потому что становится страшно

нужно за все хвалить
отдавать недоеденные сосиски
ласково говорить о хорошем