Демьян Бедный - Том 3. Стихотворения 1921-1929

Я явилася сюда,
Вот сюда
И сюда
Для… вот этого… суда,
Для суда,
Да!

Посмотрите ж, наркомюст,
Наркомюст,
Наркомюст,

Что за ножки, что за бюст,
Что за бюст,
Бюст!

Содержанка короля,
Короля,
Короля,
Я спою вам: тру-ля-ля,
Тру-ля-ля,
Ля!
До-ре-ми! Ре-ми-фа-соль1
Ми-фа-соль,
Ми-фа-соль!

Всем понятно, в чем тут соль?
В чем тут соль?
Соль!

Вступив с Антантою в единый, тесный блок
И доброго от нас не чая хлебосольства,
В Москве он разыскал уютный уголок
В лакейской конуре английского посольства.

«Я ухожу! – жеманно ты сказала, –
Пусть ангелы моих друзей спасут».
И ты ушла торжественно из зала,
Презревши наш, рабочий, «хамский» суд.

Молчали все, от изумленья немы,
А я рыдал, почувствовав беду:
«Ушла… ушла… И я лишился темы,
Какой, увы, уж больше не найду!»

Твои слова звучали так напевно,
Но вера им свелась у всех к нулю.
И ты ушла, суду швырнувши гневно:
«Я к своему вернуся королю!»

Потупившись, две глупеньких гризетки
Твой гардероб тащили впереди,
И – злой символ! – три желтеньких розетки
У всех троих дрожали на груди.

О три красы! О желтое созвездье!
Презрев наш суд, идите же туда,
Где в некий день настигнет вас возмездье
Не менее сурового суда!

«Здор о во!»
            «Здор о во!»
Встретив эсера матерого,
Какой-то наивный чудак
Стал корить его так:
«Послушай, дружище!
Ведь я считаю, что эсеры чище,
Чем принято о них говорить.
Бросили б вы, милые, дурить.
Вот я был на эсеровском процессе
(Сужу, стало быть, не по ненавистной вам прессе),
Так сам я слыхал, как один свидетель
Аттестовал антантовскую добродетель,
От которой вы, эсеры, без ума.
Антанта, задуши ее чума,
Вас в восемнадцатом году на большевиков
                    натравливала,
А сама… кадетское министерство подготавливала!
Обрадовалась бы Россия такому подарку?
Революцию, стало быть, на смарку?
Опять оседлать рабочего и мужика?»
«Эх, – вздохнул эсер на слова чудака, –
Гляжу я на тебя, дурака отпетого.
Да почему ж ты думаешь, что мы были… против
                    этого?»

День трудовой отбыв, усталый от натуги,
   Порою, может быть, больной –
   Не самогонкою хмельной
Ты отравлял свои голодные досуги,
Не в церковь тупо брел – глотать гнилой дурман,
Не на базар спешил с продажной зажигалкой,
   Чтоб, сбыв ее, бумажкой жалкой
   Заштопать кое-где дырявый свой карман, –
   Презрев мещанские насмешки и уколы:
«Туда ж, с мальчишками учиться, бородач!» –
   Ты шел к порогу новой школы
Для разрешения неслыханных задач.
   Среди нехоженных, огромных
   Российских наших пустырей,
   Таких, как ты, невидных, скромных
Немало есть уже у нас богатырей.
Рабочий рядовой, «товарищ Константинов»,
   Сознаньем классовым могуч,
   Ты – исполин средь исполинов,
В твоих руках – к победам нашим ключ.
   Всем меньшевистским злым кликушам,
В решающие дни пошедшим с нами врозь,
Всем чванным и гнилым интеллигентским душам,
Презреньем кастовым отравленным насквозь,
Всей эмигрантщине зверино-плотоядной,
Парализованной, но все еще живой, –
Какой угрозою убийственно-наглядной
   Является культурный подвиг твой!
К серпу и молоту прибавив силу знанья ,
Ты, у врагов кому иного нет названья,
Как «обнаглевший хам», «разнузданный вандал»,
К серпу и молоту прибавив силу знанья,
Все наши замыслы, все наши упованья,
Все наши общие труды и начинанья
   Ты укрепил и оправдал,
Ты, в ком, свершая путь великого страданья,
   «Как солнце в малой капле вод»,
Отобразил себя рабочий наш народ!