Демьян Бедный - Том 3. Стихотворения 1921-1929

   Что у волков бандитские ухватки
   И что у мужиков законный им отпор –
      Иль пуля, иль топор, –
   Об этом знают все. Тут разговоры кратки.
   Случилось: некий волк, попавши в западню,
   На помощь стал сзывать звериную родню.
   Большая поднялась тревога в волчьем стане:
   «Проклятье мужикам!» – «Товарищ наш в капкане!»
   Ан, глядь: мужик с ружьем идет на волчий вой.
      Завидя мужика, идущего к капкану,
   Лиса, как водится, решив прибечь к обману,
   К тревожным голосам прибавила и свой
      И стала – издали, конечно, –
      Корить злодея-мужика:
«Меня ты знаешь, чай. Скажу чистосердечно,
Сколь от разбойных всех волков я далека.
      Но различать, однакож, надо:
      Карать ли волка за разбой,
   За то, что ночью он в твое ворвался стадо,
   За то ль, что просто днем он встретился с тобой?
      Суди волков, но справедливо.
   Есть волки честные, в том слово я даю.
   А этот, пойманный, волк честный особливо:
   Я знаю и его и всю его семью.
   Старик хозяйственный, суровый, богомольный,
   Его отец всю жизнь морил себя постом.
   Сын весь пошел в отца: не жадный, сердобольный,
   Увидевши овцу, берет он путь окольный…
   Он даже и не волк, клянусь моим хвостом!..»
   «Хвостом? – сказал мужик. – Ах, язви тя короста
   А ну-ка повернись. Ба! Ты ж совсем бесхвоста!
   Да не в капкане ль хвост? В капкане, так и есть!
   Кого ж ты думала своим враньем провесть?
   И волк твой кормится травою луговою,
   И ты, защитница его, во всем чиста…
   Благодари судьбу, оставшися живою,
   Что там, где волк своей ответит головою,
   Ты лишь отделалась потерею хвоста!»

   Прогнившей совести все расплескав остатки,
Зломеньшевистская распутная кума,
Благодари судьбу, что от суда сама
Ты в дальний лес могла подрать во все лопатки,
Но, потерявши хвост, замаранный весьма,
Чтоб вновь не сесть в капкан с великого ума, –
      Не суйся в волчьи адвокатки!

С блудливой миной, сановный морща лоб.
Се к нам грядет министр и преданный холоп
Его величества бельгийского, Альберта.
Чтоб помнил он всю жизнь об этом «светлом» дне,
Устроимте ж ему мы «встречу»! Он вполне
Достоин доброго «кошачьего концерта»!
Пускай же облетит весь шар земной молва,
   Как, пролетарская Москва,
Прошла ты с шиканьем, насмешками и свистом
   Пред подлым гоф-социалистом!

Нет, не забыли мы кровавой той поры,
Когда он русскому царю был гость желанный,
Когда предателю весь царский штат охранный
   Под ноги подстилал ковры.
«Приди на помощь нам, союзник наш почтенный,
Пусть чернь фабричная, услыша голос твой,
Усвоив сдуру твой социализм подменный,
Патриотический поднимет снова вой!»
   О, сколько их у нас в ту пору подвизалось,
Таких вот прихвостней банкиров и царя.
Искали дураков, а их не оказалось.
В России зрел февраль , предвестник Октября !

Где желтые цветы? Скорей ему в петлицу!
Как много важности в антантовском после –
   Се входит в красную столицу
   Плут на эсеровском осле!
Эсеры, по пути ему стелите вайи! [8]
С осанной (где вы там?) к нему, меньшевики!
   Остановитеся, трамваи!
Замрите, улицы Москвы и тупики!
Спаситель! Осенен трехцветным царским флагом,
Въезжай в судилище ослиным важным шагом,
   Где подзащитные твои,
Всех распинателей России холуи,
Эсеровских це-ка бандитские созвездья,
Организаторы убийств из-за угла,
   Ждут пролетарского возмездья
   За все их черные дела!!

По слухам, не предвидя своим подзащитным оправдания,
Но предвидя свой несмываемый срам,
Вандервельде потребует, чтоб в зале заседания
Не велось стенограмм.