Федор Сологуб - Том 7. Стихотворения

Весела ль, грустна ли вражеская речь, –
Надо ждать решенья – и врага стеречь.

Рассвет полусонный, я очи открыл,
Но нет во мне воли, и нет во мне сил.

И душны покровы, и скучно лежать,
Но свет мой не хочет в окне засиять.

Докучная лампа, тебя ли зажечь,
Чтоб взоры направить на мёртвую речь?

Иль грешной мечтою себя веселить,
Приникнуть к подушке и всё позабыть?

Рассвет полусонный, я бледен и хил,
И нет во мне воли, и нет во мне сил.

Я жил как зверь пещерный,
Холодной тьмой объят,
Заветам ветхим верный,
Бездушным скалам брат.

Но кровь моя кипела
В томительном огне, –
И призрак злого дела
Творил я в тишине.

Над мраками пещеры,
Над влажной тишиной
Скиталися химеры,
Воздвигнутые мной.

На каменных престолах,
Как мрачные цари,
В кровавых ореолах
Мерцали упыри.

Безумной лаской нежить
Во тьме и тишине
Отверженная нежить
Сбиралася ко мне.

И я как зверь скитался
В кругу заклятых сил
И скверною питался,
Но смерти не вкусил.

Не трогай в темноте
Того, что незнакомо,–
Быть может, это – те,
Кому привольно дома.

Кто с ними был хоть раз,
Тот их не станет трогать.
Сверкнёт зелёный глаз,
Царапнет быстрый ноготь,–

Прокинется котом
Испуганная нежить.
А что она потом
Затеет? Мучить? нежить?

Куда ты ни пойдёшь,
Возникнут пусторосли.
Измаешься, заснёшь.
Но что же будет после?

Прозрачною щекой
Прильнёт к тебе сожитель.
Он серою тоской
Твою затмит обитель.

И будет жуткий страх,–
Так близко, так знакомо,
Стоять во всех углах
Тоскующего дома.

Суровы очи у дивных дев,
На бледных лицах тоска и гнев.
В руке у каждой горит свеча.
Бренчат о пояс два ключа.
Печальный, дальний путь избрав,
Они проходят средь влажных трав,
Среди колосьев, среди цветов,
Под тень надгробных крестов.
Пророчат что-то свеч лучи,
Но что пророчат, о том молчи.

В село из леса она пришла, –
Она стучала, она звала.
Её страшила ночная тьма,
Но не пускали её в дома.
И долго, долго брела она,
И тёмной ночью была одна,
И не пускали её в дома,
И угрожала ночная тьма.
Когда ж, ликуя, заря взошла.
Она упала, – и умерла.

Холодная, жестокая земля!
Но как же ты взрастила сладострастие?
Твои широкие, угрюмые поля
Изведали ненастье, но и счастие.

Сама ли ты надежды родила,
Сама ли их повила злаками?
Или сошла с небес богиня зла,
Венчанная таинственными знаками,

И низвела для дремлющей земли
Мечты коварные с обманами,
И злые гости облекли
Тебя лазурными туманами?

Я живу в тёмной пещере,
Я не вижу белых ночей.
В моей надежде, в моей вере
Нет сиянья, нет лучей.

Ход к пещере никем не виден,
И не то ль защита от меча!
Вход в пещеру чуть виден,
И предо мною горит свеча.

В моей пещере тесно и сыро,
И нечем её согреть.
Далёкий от земного мира,
Я должен здесь умереть.

О сердце, сердце! Позабыть
Пора надменные мечты,
И в безнадёжной доле жить
Без торжества, без красоты;

Молчаньем верным отвечать
На каждый звук, на каждый зов,
И ничего не ожидать
Ни от друзей, ни от врагов.

Суров завет, но хочет Бог,
Чтобы такою жизнь была
Среди медлительных тревог,
Среди томительного зла.

Есть правда горькая в пророчестве:
Ты должен вечным быть рабом.
Свобода – только в одиночестве.
Какое рабство – быть вдвоём.

Свершить ли хочешь пожелания, –
Свободные всегда одни.
Венчай тиарою молчания
Твои отторженные дни.

Но бойся, бойся воплощения
Твоей надежды и мечты:
Придут иные вожделения,
И сам окаменеешь ты.