Константин Бальмонт - Том 4. Стихотворения

Далеко, за синими горами,
За седьмой уступчатой горой,
Древний клад зарыт в глубокой яме,
Досягни и, взяв свой заступ, рой.
  Пред горами мертвыя пустыни.
  Помни, в них самум и нет воды,
  Средь песков от века и доныне
  Черепов скопляются ряды.
Многие достигли здесь предела.
Это те, что взять хотели клад,
Но в пути хотенье охладело,
Пожелало путь найти назад.
  Захвати на долгая недели
  Мех с водой и пей лишь по глоткам, –
  Ты песчаной избежишь постели
  И дойдешь к взнесенным ввысь горам.
Но не все опасности пропеты.
Чуть дойдешь до грани синих гор,
Ты увидишь белые скелеты
Тех, чей был не прям, а косвен взор.
  Возжелай заманчиваго клада,
  Но не хотью жаждай лишь, – душой.
  Низменнаго горному не надо,
  Для низин верховный мир – чужой.
И не все опасности пропела
В звонкости упругая струна.
Сможешь ли взойти на гору смело?
Пред тобой – отвесная стена.
  Посмотри, отмечен красным цветом
  Не один, а сто один уступ.
  Многое сокрыто под запретом,
  В древних башнях верно выбран сруб.
По ущельям зоркия есть рыси,
Барс пятнистый ходит в тишине.
И отрадна ль синь взнесенной выси
Для лежащих в пропасти на дне?
  От горы к горе мостов не строят,
  От вершин лишь зори до вершин
  Взор взошедших нежат и покоят,
  Ночь придет, и строит ковы джин.
Запоет, как песня мест родимых,
Прошепнет невестой: «Где же ты?»
Явит лик свой в пламенях и в дымах,
Чтоб тебя низвергнуть с высоты.
  Но, когда молитвенной душою
  Ты хранишь святыя письмена, –
  Но, когда, все тайны бравший с бою,
  Сто ночей прободрствуешь без сна, –
Завершишь ты меру испытаний,
Закруглишь недостававший счет,
И тебя до клада мирозданий
Радуга сквозь грозы приведет.
  А когда дойдешь к глубокой яме,
  Заступ взяв, на высь взгляни – и рой.
  К нам придешь – увитый жемчугами,
  За седьмою скрытыми горой.

Выпал, и принят, и полностью выполнен жребий.
Тихо в душе. Тишина на земле и на небе.
 День отшумел, и умчался табун длинногривых.
 Где они, кони? Беззвучье в лугах и на нивах.
Было ли много веселия, было ли мало,
Песни умолкли. Село над рекой задремало.
 Было ли мало томления, было ли много,
 Воды реки – позабывшая путь свой дорога,
В вышнем сапфире светильники-гроздья повисли.
Темныя лодки на водах – забытыя мысли.
 Ветер пред ночью растаял в лесу по вершинам.
 Тонкою зыбью остался в листочке едином.
Только в мгновении, в плеске рассыпчатом, гибко
Вынырнет – юрк – унырнет серебристая рыбка.
 Только дергач, безистомный в желании жгучем,
 Тишь оттеняет, в пробеге, напевом тягучим.
Словно умножась, и здесь он, и там, и повсюду,
К Ночи кричит: «Не забуду и голосом буду».
 Ночь безглагольна. Все глубже, и глуше, и тише.
 Млечным Путем заливает сапфир свой все выше.
Смотрит ли небо на землю и видит ли глазом,
Мысли оттуда проносятся быстрым алмазом.
 Если ты мыслью ту мысль, промелькнувшую в небе,
 Схватишь секундой, созвездным он будет, твой жребий.
Если поспеешь, ты будешь с кольцом обручальным.
Если замешкал, беззвездным пройдешь и опальным.

Кто постучался в ночное окно?
Кто-то, кто молвил, что все суждено.
Кто постучался в холодную дверь?
Кто-то, кто молвил: Упорствуй и верь.
Кто постучался здесь в сердце мое?
Солнце, из крови затеяв тканье.
Вот она выткалась, малая ткань,
Алая – солнце с прожилками – глянь!

Тихое озеро в горной долине,
В горной долине пасутся стада.
Воздух высокий над пропастью – синий,
Тянется сердце – к высотам – туда.

Ключ, проскользнув по гранитным громадам,
Сонное озеро выбрал как цель.
Бледный, на камне, пастух перед стадом,
Тонкая томно играет свирель.

Тянутся узкие, тонкие сосны,
Темныя сосны по горной стене.
Быстро проходят короткие весны,
Медлит зима в снеговой вышине.

Тянутся стебли белеющих лилий,
Облики лилий – в воде озерной.
Выше – орлы серокрылые свили
Дикие гнезда в скале вырезной.

В час, как к ночлегу скликаются птицы,
Сильныя птицы, чей путь – вышина,
Звоны плывут от церковной звонницы,
Людям и птицам – спокойствие сна.

Только в высотах альпийские зори
Алым горением молятся вслух.
Только не молкнет, во взлетах и в споре,
Узкой долиной томящийся дух.