Константин Бальмонт - Том 4. Стихотворения

Не топит душу в черных глубях бездна,
Всегда – умерший воскрешен любовью,
Гудят колокола, поет всезвучность,
Крылатый рой, созвенья, гроздья мысли,
Воистину взрастает жизнь из смерти,
Шумят леса дремучей черной ночи.

Из древней ночи новью плещет бездна,
Завеса смерти взвихрена любовью,
В упорной мысли – верная всезвучность.

Какая опрометчивая юность,
В ней все – мечта, загадка и зеркальность,
Ей любо отразить в себе все небо,
Она в дремучий лес вступает с песней.
Не чувствует, о чем шумят вершины,
И тонет в неожиданной печали.

На рубеже таинственной печали,
В ненасытимой жажде грусти юность,
Ей говорят древесныя вершины,
Что в мире опрокинута зеркальность,
Немая синь не отвечает песней,
Лишь говорит огнем и громом небо.

Не высота, а глубь и бездна – небо,
В нем свиток неисчисленной печали,
И страстью, сказкой, жаждой, мыслью, песней,
Всем тем, что манит и волнует юность.
В бездонную откинувшись зеркальность,
До острой мы касаемся вершины.

Как шелестят, поют, шумят вершины
О том, что от земли отдельно небо,
Что, глянув ниц в затонную зеркальность,
Звезда всегда исполнена печали,
И что всегда, идя, проходит юность,
И где она, – за лесом скрылась с песней.

Старинной многоопытною песней,
Вещают многолиственно вершины,
Что где-то там за лесом тонет юность,
Лишь зачерпнув чуть-чуть немое небо,
И все же столько взяв в себя печали,
Что ею вся полна ея зеркальность.

Лесное эхо, призрак, зов, зеркальность,
Невнятный сказ, пропетый дальней песней.
Блестящий луч, упавший в грань печали,
Шумящия древесные вершины,
Что зыбью всходят, а не входят в небо,
Такая ты, всегда такая юность.

О, юность, ты алмазная зеркальность,
Ты чуешь небо, меришь землю песней,
Дойдя вершины, не уйдешь печали.

Я чую жизнь – как золотую россыпь,
И осыпь самоцветов мне – мгновенья,
Я тихо услаждаюсь тайным звоном,
Живу, грущу, люблю и помню Вечность,
О целом Солнце говорит мне капля,
В ней радуга и синее в ней Море.

Всегда гудит и с плеском стонет Море,
Поверх валов белеет влаги россыпь,
Живет и светит каждая в нем капля,
Бежит вкруг всей Земли тропой мгновенья,
В нем утром – час мой, темной ночью – Вечность,
И обо всем поет разгудным звоном.

И свадебным, и похоронным звоном
Вхожу в неисчерпаемое Море,
Вокруг меня – лазурной рамой – Вечность,
В коей судьбе – камней редчайших россыпь,
Живя, живу, и музыкой мгновенья
В моей крови любая плещет капля.

Я помню, как упала с неба капля,
Ударясь в крышу дома с легким звоном,
Я был дитя, но, власть поняв мгновенья,
Постиг, что в Небе мощное есть Море,
Что дождь, и гром, и молния есть россыпь,
Но в россыпях не истощится Вечность.

С тех пор меня не покидает Вечность,
За каплей крови в стих нисходит капля,
Всех красок мира знал я в мире россыпь,
На всех морях мечту баюкал звоном,
И никогда мне не изменит Море,
Ведя меня в мирах стезей мгновенья.

Вы, крылья райской птицы, вы, мгновенья,
До смерти пойте мне, как дышет Вечность,
Приливом и отливом живо Море,
Я капля в нем, но как богата капля,
За молнией я падаю со звоном,
И вкруг меня цветов несчетна россыпь.

Живая россыпь краткаго мгновенья,
Певучим звоном нам вещает Вечность,
И капля я, но путь всех капель – в Море.

Медовый цвет. Осенняя дубрава.
В последний раз жива собой заря
Листвы, в чьем взблеске царственная слава,
Багряно-желтый праздник сентября.
Медвяный хмель и грусть в медовом хмеле,
Воспоминанья – к нити златонить,
Тягучий гул и гуд виолончели
Не хочет-хочет лето схоронить.
И, прежде чем, хрустя, придут морозы,
Преображая даль пути в сугроб,
Листва – нарциссы желтые и розы,
Из золота изваян мигом гроб.
Верхом, вдвоем, на двух конях буланых,
Мы проезжали пустошью лесной,
И сердце было все в расцветах рдяных,
Но молча дух мой пел, что ты со мной.
В лазури журавли тянулись клином,
Безбрежный блеск – в себе был смысл и цель,
И с медленностью, свойственной былинам,
Лесная пела нам виолончель.

Виолончель – влюбленная Славянка,
В ней медленно развитие страстей,
Она не поцелует спозаранка,
Неспешен ход ея к черте огней.
  А скрипка – юная Испанка,
  А скрипка – молния и пьянка,
  И каждый миг – зарница в ней.
Виолончель – глубокий путь потока,
Пробившаго дремавшую скалу,
Вершинный говор-гул ствола к стволу.
  А скрипка – птица, одиноко
Поющая сквозь месячную мглу,
И скрипка ластится, как светы к водоему,
Стрелой тончайшею свою пронзает цель.
  Но полнопевную истому
  Мне только даст виолончель.