Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Здесь вот, здесь, у колыбели
Снова в сердце налетели
Песни детства и весны…
Снова сердце, как бывало,
Так легко затрепетало
На пленительные сны.
Это ты, мой ангел милый,
В мир холодный, в мир унылый
Заронила рай святой,
И в счастливом умиленьи
Я шепчу благословенья
И молитвы над тобой.

Любо порой, подымая глаза от работы,
Встретить вас, светлые звездочки, детские глазки,
Звездочки – тихого, долгого счастья залоги,
Звездочки – кроткий привет с проясневшего неба,
В час, как сквозь тучи, – нависшие, грозные тучи,
Влажно и ласково грешной земле улыбнутся
И засияют призывно в затихшей лазури.

Если правду говорить,
Не скажу, что ты красива;
Страсти дерзкого порыва
Ты не в силах окрылить.
Но пленяешь ты мечты
Взоров нежностью живою,
Сердца детской простотою,
Всем, что выше красоты,
Что ласкает и живит
В этой сумрачной пустыне,
Перед чем, как пред святыней,
Сердце робкое дрожит.

Из полей необозримых
Вновь струится аромат,
Вновь задумчиво склонился
Над рекой зеленый сад…
Много снов и грез любимых
Вновь пророчит мне весна…
Отчего же сердцу грустно?
Отчего душа темна?
Отчего в весенней силе
Пью старинной скорби яд?
Знать, былое молодое
Не воротится назад…
Знать, былое, как могила
Облетевшие цветы,
Навсегда похоронило
Песни, грезы и мечты…

Если волшебно живою волною
Чудные звуки бегут и струятся, —
Прошлое тихо встает предо мною,
Счастью былому я рад отдаваться.

Если, лукаво звеня и ликуя,
Нежно поют серебристые струны,
Снова весну твоего поцелуя
Робко впиваю, влюбленный и юный.

Если тревожным и ярким аккордом
Звуки певучие вдруг разрешатся, —
Любо мне с этим страданием гордым
Сердцем болящим всецело сливаться!

Все сны молодые, счастливые сны
Воскреснут, когда ты со мною,
И пью я тихонько дыханье весны,
И тихо любуюсь тобою!
И если глаза ты подымешь свои,
Глубокого полные света,
Мне кажется, где-то поют соловьи,
Черемуха шепчется где-то…
И путь мой светлее, и сердце в огне,
И песню восторг окрыляет,
И всё, что счастливой мечталось весне,
Пред взором твоим воскресает!

Серебристая дорога…
Молчаливая луна…
Поздних санок бег неслышный…
Чистота и белизна…

За недвижными кустами
Виден ближний поворот.
Огонек за ставней пестрой
То померкнет, то сверкнет…

Кто-то выбежит навстречу
На скрипучее крыльцо?
Кто-то с ласковым упреком
Глянет путнику в лицо?

Огонек за ставней пляшет…
Кони рвутся и дрожат…
За сугробами ворота
Темным призраком торчат…

Мимо, мимо!.. Бред и сказка!..
Путь как скатерть, ночь ясна…
Серебристая дорога…
Молчаливая луна…

Радость жизни былой далеко, далеко…
Я зажгу свой огонь глубоко, глубоко…
В полусне, в полумгле там заветный есть сад,
Там цветы без зимы, там любовь без утрат.
Там в немой тишине, недоступные дню,
Я сокровища сердца ревниво храню,
И схожу молчаливый, и в свежей тени
У былых алтарей обновляю огни.
Пусть весенние дни далеко, далеко, —
Я зажгу свой огонь глубоко, глубоко…

Потуши лампаду – мне она мешает…
Потуши лампаду – пусть сгустится мрак,
Пусть один внятнее сердцу напевает
Друг ли или недруг, гений или враг.

Я его не знаю, я его не вижу,
Я больной душою слов не уловлю,
Только что-то сладко-сладко ненавижу,
Только что-то жутко, горячо люблю.

Потуши лампаду – так душе светлее…
Над моей подушкой опустился мрак…
Слышишь – что-то шепчет – всё внятней – внятнее
Друг ли или недруг, гений или враг.

Поздний час… Не светит месяц,
Ночь, как камень, тяжела,
И на сердце налегает
Утомительная мгла.
Снится сердцу, – я далеко,
В уголке моем родном…
Хмуры голые аллеи,
Молчалив пустынный дом…
Хмуры голые аллеи, —
Только там, – промеж кустов,
Точно чьей-то легкой ножкой
Насыпь тронута листов.
Или ты, мой ангел тихий,
Гостья бедная моя,
В час вечерний навестила
Эти грустные края, —
Навестила, чтоб проститься,
Чтоб припомнить о былом,
И вздохнуть родной печалью
В уголке своем родном?..