Аветик Исаакян - Стихотворения и поэмы

Над озером чистым скалой вознесен,
Есть остров, где дышат забвенье, покой,
Где вдаль колокольный разносится звон
Над сумрачной нашей и грешной землей.

Есть в скалах пещера на острове том,
Святилище, чтимое в давних веках,
Туда я уйду, чтобы ночью и днем
Лить слезы о сердце, погрязшем в грехах,

О камни там биться, страдать в забытьи,
Лить слезы о том, что творил я, греша.
Ведь нужен огонь мне небесной любви,
Чтоб в пламени вновь возродилась душа.

У кого так ноет ретивое,
Что в ответ щемит и у меня?
Это волк голодный за горою
Горько воет, кровь мне леденя.

Злая тень на снеговом сугробе,
Я, как ты, устал и одинок.
Волчье сердце, я твое подобье
В этом мире смерти и тревог.

Мы родные братья и подобье
В этом мире горя и обид.
Так проклятье ж всей земной утробе.
Вместе, братец, заскулим навзрыд.

О горный орел, о черный орел!
Ты вольно, ты гордо паришь в вышине,
А я здесь в цепях, здесь царит произвол
Законов, насильно навязанных мне.
Свободное слово, и песнь, и любовь
Поруганы теми, кто жаден и зол.
Души моей крылья — мечты мои — вновь
Уже не поднимутся, горный орел.
Так рви, так терзай меня, черный орел,
Горячее сердце достань из груди
И с ним на Масис — на звездный престол —
Подальше от жалких низин улети.
У самой вершины ты сердце зарой, —
Оно не сдавалось, живя среди зол,
Позволь ему слиться с великой горой,
О горный орел, о черный орел!

У вод необъятных далекого моря
С глубокою раной в груди я лежал.
Молчали уступы прибрежных нагорий,
Клюв ястреб точил среди сумрачных скал.

И видел я: в море ладья золотая
Под ветром, чуть веющим, тихо плывет,
Крылами раскинутыми обнимая
Лазурь безмятежную дремлющих вод.

И весело песни в ладье той звучали,
В них имя мое поминалось порой;
Но чьи-то глаза опускались в печали,
И кто-то там плакал вдали надо мной.

Что мне весны зеленая парча?
Померк от горя блеск моих очей.
Бреду один, всю скорбь земли влача,
Не спрашивай о горести моей.

Я угнетенного народа сын!
Идет стезей кровавой мой народ
За веком век во тьме глухих годин,
Насилья цепи ржавые грызет.

И я в плену старинных этих пут,
Поверженный, припал к земле, стеня.
Прохожие, поправ меня, идут…
Нет, нет, не плачь, не утешай меня!

Святое слово матери грязнят.
Всё: родину и сердце — жизнь мою
Они терзают, повергая в ад.
Ты не поймешь, что в сердце я таю!

О горстка пепла — сирый мой народ,
Я кровью сердца о тебе пишу,
Мне боль твоя, как пламя, душу жжет.
Я в сердце раны родины ношу.

Летать хотел бы с птицей наравне,
Любить, мечтать… но цепи нелегки;
Гнетет ярмо народа плечи мне.
Нет, не понять тебе моей тоски.

Великим гневом болен навсегда,
Я сам себя сгублю тем ядом… Что ж,
Пусть я умру, исчезну без следа,—
Моей смертельной скорби не поймешь.

Приснилось мне как-то, что мать моя бедная
На улице шумной, у пышного здания,
Стоит истомленная, жалкая, бледная,
Прося у прохожих людей подаяния.

Приснилось мне как-то, что мать моя старая —
Убогая нищенка, рванью прикрытая.
Толкает старуху толпа тротуарная
И мимо валит равнодушная, сытая.

Я слезы во сне проливал покаянные,
Я плакал, проснувшись, я мучусь в бессоннице,
Ведь матери чьи-то, голодные, рваные,
Живут между нами, и все их сторонятся.

Дорогая, лей реки слез —
Скорби мира не излечить.
Средь бушующих бурь и гроз
Наша жизнь — огонек свечи.

Песни, слава, любовь даны,
Только чтобы конца не ждать.
Но затем мы и рождены,
Чтоб добычею смерти стать.