Евгений Нейштадт - Роман в сонетах (сборник)

Свой оставить след на диких,

Зыбких Времени песках.

След, которого значенье

Даст на жизненном пути

Потерпевшему крушенье

Снова сердце обрести.

Так, давай, займемся делом

Пред любой судьбой всегда

Постигая сердцем смелым

Смысл терпенья и труда!

What the Heart of the Young Man Said

to the Psalmist

Tell me not, in mournful numbers,

Life is but an empty dream! —

For the soul is dead that slumbers,

And things are not what they seem.

Life is real! Life is earnest!

And the grave is not its goal;

Dust thou art, to dust returnest,

Was not spoken of the soul.

Not enjoyment, and not sorrow,

Is our destined end or way;

But to act, that each to-morrow

Find us farther than to-day.

Art is long, and Time is fleeting,

And our hearts, though stout and brave,

Still, like muffled drums, are beating

Funeral marches to the grave.

In the world’s broad field of battle,

In the bivouac of Life,

Be not like dumb, driven cattle!

Be a hero in the strife!

Trust no Future, howe’er pleasant!

Let the dead Past bury its dead!

Act, – act in the living Present!

Heart within, and God o’erhead!

Lives of great men all remind us

We can make our lives sublime,

And, departing, leave behind us

Footprints on the sands of time;

Footprints, that perhaps another,

Sailing o’er life’s solemn main,

A forlorn and shipwrecked brother,

Seeing, shall take heart again,

Let us, then, be up and doing,

With a heart for any fate,

Still achieving, still pursuing,

Learn to labor and to wait.

Перевод И. Бунина

Не тверди в строфах унылых:

«Жизнь есть сон пустой!» В ком спит

Дух живой, тот духом умер:

В жизни высший смысл сокрыт.

Жизнь не грезы. Жизнь есть подвиг!

И умрет не дух, а плоть.

«Прах еси и в прах вернешься», —

Не о духе рек господь.

Не печаль и не блаженство

Жизни цель: она зовет

Нас к труду, в котором бодро

Мы должны идти вперед.

Путь далек, а время мчится, —

Не теряй в нем ничего.

Помни, что биенье сердца —

Погребальный марш его.

На житейском бранном поле,

На биваке жизни будь —

Не рабом будь, а героем,

Закалившим в битвах грудь.

Не оплакивай Былого,

О Грядущем не мечтай,

Действуй только в Настоящем

И ему лишь доверяй!

Жизнь великих призывает

Нас к великому идти,

Чтоб в песках времен остался

След и нашего пути, —

След, что выведет, быть может,

На дорогу и других —

Заблудившихся, усталых —

И пробудет совесть в них.

Встань же смело на работу,

Отдавай все силы ей

И учись в труде упорном

Ждать прихода лучших дней!

Был чудак знаменитый, потому что забыты

Были им при подъеме на борт

Весь багаж: зонтик, шляпа – что осталась у трапа –

Все, с чем думал он плыть на курорт.

Был багаж подходящий: пятьдесят один ящик

И на каждом написано – чей —

Его полное имя, но забыв его с ними,

Он отплыл на курорт без вещей.

Он забыл весь багаж и им потеряны даже

Были туфли, пиджак и белье.

Но ужасной пропажей было то, что с поклажей

Он забыл так же имя свое.

Начал он откликаться на «Парнишку» и «Братца»,

На «Эй, ты!» и на «Эй, ты, малыш!»

Ему нравилось: «Рыжий!» и «Эй, ты, что поближе!»

Но особенно – «Как тебя, бишь!»

Постепенно он начал понимать, что иначе

Называть его просто нельзя:

Всем врагам и задирам был он «Плавленым сыром»,

«Свечкой» звали его лишь друзья.

There was one who was famed for number of things

He forgot when he entered the ship

His umbrella, his watch, all his jewels and rings,

And the clothes he bought for the trip.

He had forty-two boxes, all carefully packed,

With his name painted clearly on each;

But, since he omitted to mention the fact,

They were all left behind on the beach.

The loss of his clothes hardly mattered, because

He had seven coats on when he came,

With three pairs of boots – but the worst of it was,

He had wholly forgotten his name.

He would answer to “Hi” or to any loud cry,

Such as “Fry me!” or “Fritter my wig!”

To “What-you-may-call-um!” or “What-was-his-name!”

But especially “Thing-um-a-jig!”

While, for those who preferred a more forcible word,

He had different names from these:

His intimate friends called him “Candle-ends”

And his enemies “Toasted-cheese”.

Эдвард Лир был известным художником-анималистоми сам иллюстрировал свою «A BOOK OF NONSENSE». Этим воспользовался переводчик, стараясь сделать перевод больше подходившим к смешному рисунку Лира, чем к непереводимому поэтическому тексту его лимриков. (или «лимериков», как их обычно называют, копируя оригинал. Сам же Лир называл свои лимрики – «лирики»).

Рисунки Эдварда Лира

Жил-был бородач, как ни где

В просторной его бороде

Любили гнездиться

Щеглы и синицы,

В его бороде, как ни где!

There was an Old Man with a beard,

Who said, ‘It is just as I feared!

Two Owls and a Hen,

Four Larks and a Wren,

Have all built their nests in my beard!’