Евгений Нейштадт - Роман в сонетах (сборник)

А кому не удается —

Получает свой оклад.

90. Я вчера пришла на пленум [67]

И смотрела, трепеща,

Как показывали членнам

Леонида Ильича!

91. Все проблемы – чепуха!

Брежнев всех утешит:

Поменяет “Же” на “Ха” —

Брехневым забрешит.

92. Чем заткнуть окно в Европу?

Все решили сообща:

Выдвигаем лично …

Леонида Ильича.

93. Нам с эпохой допетровской

Все сравненья нипочем:

Мы живем в днепропетровской

С Леонидом Ильичем. [68]

94. Рейган был обезоружен —

Брежнев с Рейгана сбил спесь,

Заявив, что мир нам нужен,

И добавив твердо: “ Весь! ” [69]

(для смеш (ан) ного хора) [70]

Обсуждают все газеты

Нашу мораторию:

Леонид Ильич ракеты

Сдал в консерваторию.

Консервируем ракеты

Мы в консерватории,

Чтоб в любую часть планеты —

С нашей территории.

Не поможет мораторий,

Если хватит паралич:

По путевке в санаторий

Едет Леонид Ильич.

Не поможет санаторий,

Скажут: больше не болей, —

Едет дальше – в крематорий

Или лучше – в мавзолей.

Говорят ему: финита!

Но, есть опыт, говорят,

Подключим мы вас, как Тито,

В специальный аппарат [71].

Будут легкие и печень,

Будут даже две ноги,

Организим – обеспечен,

В дефиците лишь мозги.

Но без них намного проще

По бумажке все читать,

А проверенный помощник

Будет челюсть открывать.

Не поможет борматолог,

Пусть помогут снова США:

И воскреснет идеолог —

Ваша бывшая душа.

Те, что пали – не воскреснут.

От свободы братских стран

Им, во-первых, будет тесно,

Во-вторых, как вам известно,

Им не так уж интересно

Гибнуть за Афганистан.

С воскресением закончим

Нашу мораторию.

Пусть продолжит, кто захочет

Угодить в Историю [72].

Раньше большую часть суши

Покрывали чащи, дебри.

Дебри-джунгли были глуше,

В дебрях-рощах жили вепри,

В дебрях-пущах жили зубры.

Не страшны им были зубы,

Не боялись и клыков

Ни медведей, ни волков:

Потому что каждый зубрик

Хищни-ка ко-пытом в зуб брык —

И поднимет на ро-га

Аг-рессивного врага!

Под деревья древних рощ:

Папоротник, плющ и хвощ,

И деревья древних пущ:

Папоротник, хвощ и плющ,

Приходили к зубрам в дебри

Полосатенькие зебры,

Полосатенькие тигры

С зубрами вступали в игры,

С ними не были свирепы

Полосатенькие вепри,

Полосатые бобры

Были с зубрами добры,

А над зубрами колибри

Пели так, что все охрипли.

Из-за зубров даже жабы,

Навсегда забросив жабры,

Вылезали из болот,

Заползали в хоровод

И пускали пузыри

От зари и до зари.

И со всеми очень добрыми

Были зубры, даже с кобрами.

Вобщем, дружно,

как в республике,

Жили-были в дебрях зубрики.

…Но, однажды, понарошку,

Кто-то к ним занес зубрежку…

Поднялся у них галдеж!

Начался у них падеж!

Каждый зубр не ел, не пил,

Только знай себе зубрил,

И при том ни стар, ни мал

Ничего не понимал!

Стали спать они урывками,

А весь день трясли загривками:

В дебрях, выстроившись в ряд,

Все зубрили —

– все подряд!

Стар —

– зубрил, и мал —

– зубрил,

Сер —

– зубрил, и сед —

– зубрил,

Сдал —

– зубрил, и нет —

– зубрил…

Так и выбились из сил…

Так и вымер зубров род…

А зубрежка-то живет!

Только в Беловежской пуще,

Там, где дебри были гуще,

Где зубрежке дан отпор,

Зубры живы до сих пор!

Я ждал ее у Эрмитажа….

Я тосковал, скучал и чах…

А рядом – мраморная стража

Держала н е б о на плечах…

Я ждал давно, шагая нервно,

На них стараясь не смотреть:

Им все равно, а мне, наверно,

С тоски придется помереть.

Им безразлично все на свете:

Изваяны и холодны,

О н и – для будущих столетий,

А н е для жизни и весны…

(…Не сразу смысл последней фразы

Был понят так, как прозвучал,

Я понял далеко не сразу,

Что, отрицая – утверждал!..)

Прекрасны их тела нагие!

Казалось, тронь – и оживут…

Уже давно считал шаги я

И долго вел отсчет минут…

Не будучи таким гигантом –

Своею вахтой утомлен,

Я позавидовал атлантам

И проклял жизнь как лживый сон!

Но только страшное проклятье

Слетело с оскверненных уст,

Как чье-то жуткое объятье