Евгений Нейштадт - Роман в сонетах (сборник)

Сомкнулось, вызвав в ребрах хруст:

Плененный каменной рукою,

От ужаса – ни мертв, ни жив,

Услышал я над головою

Атланта мощного призыв:

«Я уступаю это место

Тебе, но только уговор:

Твоя строптивая невеста

Моею станет с этих пор!

Исполнится твое желанье:

Бессмертен, молод и красив

Ты превратишься в изваянье,

На плечи н е б о водрузив!

Спеши ценить мое участье!

Благодарить меня спеши!

Беру себе твое несчастье

И бренность тела и души!

Беру чудесный день весенний

За муки и тоску любви,

За нежный аромат сирени,

За птичий гимн: «живи, живи»

Теперь иди – прощайся с нею,

Но не пытайся убежать –

Я удержать тебя сумею

И клятву научу держать!»

…Он отпустил меня…Под сводом

Повторен эхо замер звук…

Ошеломленный эпизодом

Я приходил в себя не вдруг…

Бессмысленно чесал в затылке,

Моргал, как клоун у ковра,

Зачем-то вспомнил о бутылке,

Зачем-то купленной вчера…

Но стуком каблучков внезапно

Был выведен из забытья:

Ее духи… О! этот запах

С тех пор забыть не в силах я!

Как исступленный я прощался

С моей любимой навсегда!

И в чем я только не сознался

Под знаком страшного суда!

Горел надеждой все исправить!

Горел надеждой все вернуть!..

Но – поздно! – Я не мог заставить

Себя ногой пошевельнуть…

И – разыгралась пантомима:

С похожим на меня вполне

Моя любимая шла мимо,

Лукаво улыбаясь мне…

Я плечи мощные подставил

Под эрмитажный архитрав

И мой сосед меня поздравил

С приобретеньем новых прав.

С тех пор, огромный и угрюмый,

Познавший тайну бытия,

Стою, одной объятый думой:

Поймать того, каким был я…

Кто придумал сделать небо синим?

Кто придумал сделать белым снег?

Мог ли мир быть более красивым?

Видеть это – значит быть счастливым:

Для тебя мир создан, человек!

Счастье – каждое мгновенье

бесконечного пути,

если это ощущенье,

раз почувствовав, нести

Всех нас держит якорь,

Якорь золотой.

Он владеет всякой

Жизнью и мечтой.

Якорные цепи

Тянут в глубину,

Не пускают к цели,

Приковав ко дну.

Свет для многих желтый,

Свет не белый стал:

Очень уж тяжелый

Золото металл.

Одному пустяк он,

Для другого – клад,

Ну, а этот якорь –

Просто шоколад.

Съешь – ведь он девчонкам

Нравится давно,

И оставь подонкам

Золотое дно.

Смелым и свободным –

Парус и штурвал.

В плаванье негодным –

Якорный металл.

Если бы впрягали лошадь

В каждый экипаж, то

Упряжь было б тяжело шить

Лошади-то каждой.

Правда, было время – шили,

Но в конце-концов решили

Упряжь порознь не шить

Каждой лошадиной силе,

А все силы вместе слить.

И придумали хитро:

Все троллейбусы, метро,

Ну не все, так половину,

Запрягли в одну турбину.

И сегодня вместо бричек

И оттуда и туда

Тянут сотни электричек

То-о-о-ненькие провода.

Когда летишь на самолете

В наш ко всему привыкший век,

Нелепо повторять в полете,

Какой волшебник – человек!

Когда летишь над облаками,

Пересекая небеса,

Смешно кричать, махать руками

И повторять: вот чудеса!

С тобой летят земные люди

Своих земных забот полны

И мысли о каком-то чуде

Для них нелепы и смешны.

И человек, оставшись прежним,

Таким же, как и был, земным,

Уже почти «на ты» с Безбрежным

И на пути к мирам Иным.

Генри Лонгфелло

Не тверди мне в дни печали:

В жизни место только снам –

Спит душа, и мир едва ли

То, чем кажется он нам.

Жизнь серьезна, жизнь реальна,

Гроб – не цель, и, путь сверша,

В прах вернуться изначальный

Не должна твоя душа.

Не печаль, не наслажденье

Суть пути и цель конца,

Только действие, стремленье

Открывает в нас Творца!

Время мчится, как на крыльях,

Стоек дух, но под конец,

Глуше, глуше марш к могиле

Барабанщиков-сердец.

На биваке, в битве ль честной,

Совершая жизни путь,

Не скотиной бессловесной –

Будь борцом, героем будь!

Не прельщай себя грядущим,

Прошлому оставь покой,

Действуй! С действием живущим

Сердцем, с ясной головой.

Нам пример пути Великих,

Как трудиться, чтоб в веках