Михаил Яснов - Пылая страстью к Даме. Любовная лирика французских поэтов

Измена мне всего гнусней,
И я готов считать, что в ней
Заключено все зло земное;
Когда впервые гнев богов
Исторгнул гром из облаков,
Она была тому виною.
Во славе солнечных лучей
Ты вышла из морских зыбей,
Венера, нежная богиня;
Но ярче был бы пламень твой,
Когда б возник в среде иной,
А не в изменчивой пучине.
Все, что погублено зимой,
Вновь обретает жизнь весной;
Подвержен мир метаморфозам,
Одна душа моя верна:
В ней вашим лилиям и розам
Весна нетленная дана.

Ты будешь гордою от силы два-три лета,
А после – красоты поблекнет цвет живой;
Когда же наконец прорвется пламень твой,
Злословье не найдет желаннее предмета.
На страсть постыдную не жди тогда ответа —
Любовию твоей пренебрежет любой,
И разве что лакей польстится спать с тобой,
В надежде, что ему перепадет монета.

И будешь ты искать, кому бы навязать
Себя в любовницы: простись с былым успехом —
Ничтожество тебе отставку может дать.

Ты кинешься ко мне – но взор я отвращу,
Заплачешь от любви – но я отвечу смехом:
Так ты поплатишься; так я тебе отмщу.

Своей жестокостью меня вы поразили;
Когда бы ваш приход, что я так долго ждал,
Лишь на единый день иль на два запоздал,
Вы б осчастливили лишь мертвеца в могиле.

Нет, никогда души столь тяжко не казнили!
Я, унимая боль, ее лишь растравлял,
Я делал все, что мог, но тщетно применял
Те средства древние, что мудрецы открыли.

Но, ваш целуя дар, бесценный ваш привет,
И с ним – след ваших рук и ваших взоров след,
Я здравие свое уже вернул отчасти.

Клоринда, вы моей владеете судьбой:
И даровать мне жизнь всецело в вашей власти,
И даровать мне смерть небрежностью любой.

Люблю – и в этом честь моя;
Никто из смертных, знаю я,
Не испытал подобной страсти,
И чем бы ни грозил мне рок,
Смерть не страшна мне, видит Бог:
Ведь жизнь моя – лишь в вашей власти.

Смиреннейшие из людей,
Склонясь во прах у алтарей,
Ища богов благоволенье,
Сжигают только фимиам;
А я, верша служенье вам,
Решаюсь… на самосожженье!

Монархи – баловни судьбы:
Сеньоры наши – им рабы,
Стихии им подвластны тоже,
Весь мир – их замок родовой;
А я владею лишь тюрьмой,
И мне она всего дороже.

Когда к рукам твоим прильну,
Затмившим ложа белизну,
И неотрывно их целую,
Когда пылающей рукой
Скольжу по груди молодой —
Ты знаешь, как тебя люблю я.
Как богомолец к небесам,
Взор возвожу к твоим глазам,
Колена преклонив у ложа,
Молчу, желаньями палим,
И дремлют, сон твой не тревожа,
Мои восторги вместе с ним.

Сон, твои чувства полоня,
С твоих очей прогнал меня;
Ревниво он тобой владеет
В своих таинственных краях,
Твоя душа в его сетях
Не ропщет и вздохнуть не смеет.

И роза, льющая нектар,
И солнце, источая жар,
И бледное луны сиянье,
И ход наяды в лоне вод,
И тканых Граций хоровод
Шумнее твоего дыханья.

Так, близ тебя простертый ниц,
На стрелы сомкнутых ресниц
Гляжу, смиряя вожделенье,
– О, небо! – восклицаю я, —
Скажи, зачем краса творенья —
Источник муки для меня?

Я вас поцеловал в неверном сновиденье,
И, пусть Амур огня еще не угасил,
А все же поостыл мой неуёмный пыл
И распаленных чувств утихло возбужденье.

Теперь моей душе, похитив наслажденье,
Вольно его презреть – я от плода вкусил,
Полуутешенный, отказы вам простил
И вновь уверовал в свое выздоровленье,

И чувства наконец узнали мирный сон,
И после двух ночей утих мой жалкий стон,
Ваш призрак отлетел и дал очам свободу.

Что сон бесчувственен, я слыхивал не раз;
Но, сжалясь надо мной, он изменил природу —
Он сострадательней и человечней вас.