Михаил Яснов - Пылая страстью к Даме. Любовная лирика французских поэтов

Непричастный больше тревогам,
Станет богом,
Кто отведал амброзию ту.
Кто коснулся небесного хлеба,
Прямо в небо
Тот ушел за земную черту.

Госпожа! Не мани святыней,
Раз богиней
Ты не сделаешься со мной.
Не хочу я за облаками
Быть с богами,
Если там я не буду с тобой!

Киприды сладостной лампада золотая,
О Геспер, в сумраке вечернем вырастая,
Ты превосходишь все, и близок в вышине
Лучистый твой огонь не звездам, а луне.
Приветствую тебя. Веди тропой ночною
Меня к моей любви и замени собою
Луну зашедшую. Не на грабеж иду,
Ночного путника в испуг не приведу,
Но я люблю, люблю! И тут ли нет заслуги —
Помочь влюбленному, чтоб он пришел к подруге?

Природа, как нам не вздыхать?
Краса цветов почти мгновенна!
Едва взглянуть успеем, – хвать, —
Твой дар похищен неизменно.
Покуда длится день, живут
И розы – век свой. Что ж осталось?
Едва лишь юность показалась,
А старость ждет уж, тут как тут.
И та, чье утренней звездой
Приветно встречено рожденье,
Звезде вечерней, прежней, той,
Свое откроет постаренье.
Одно лишь благо сохранят
Цветы, погибшие так рано:
Вновь расцветут благоуханно,
Жизнь обновленную продлят.
Сорви, девица, розу ты,
Пока она юна в цветенье,
И помни: ждет ведь постаренье,
Увянут и твои черты.

О Галатея! (Благостью хариты
Пускай вовек твои цветут ланиты!)
Поужинав, придете – ты и мать —
К нам посидеть сегодня; на досуге
У печки вечер длинный – без прислуги,
Со мной, с моей старушкой скоротать.

Нам эта ночь полудня будет краше.
И пастухи подсядут к свету наши —
И старых сказок нам наговорят.
А Лиза будет печь для нас каштаны.
И, если игры для тебя желанны,
Те игры нас от сна предохранят.

Зимы морщинистой затеи
Цветов не смяли Левкотеи;
Нет, от морщин ее черты
Не потеряли красоты:
Укрывшись тех морщинок сеткой,
Амур грозит стрелою меткой.
Их складочки едва видны,
Огня сокрытого полны:
Так солнца лик за облаками
Во всей красе встает пред нами;
Так Дафнис прячет меж ветвей
Силки – и ловит птиц верней.

«Когда уместнее любовная игра?» —
Спросила у врача красотка.
На это врач ответил четко:
«Приятней с вечера, полезнее с утра».
Красотка молвила: «Ее, в конце концов, я
Могу с возлюбленным в тиши
Затеять на ночь для души
И снова утром – для здоровья».

Когда гляжу на эту чаровницу
И вижу, как по струнам все нежней
Скользят персты, и слышу голос, чей
Высокий лад стремится с лютней слиться, —

Готово счастье в сердце распуститься:
Ее услышав, мог бы Одиссей
И тот забыть о родине своей —
Сирена, о бессмертная певица!

Я вижу Мельпомену, а вокруг —
Ее сестер; и Аполлон, из рук
Не выпуская лютни, воспевает

Любови Зевса; и напев простой
Так смертных и бессмертных услаждает,
Что бег Луара прерывает свой.

Когда любовь – хранить в душе годами
Единственной богини образ милый;
Когда любовь – сгорать в тоске постылой
И умирать, пылая страстью к Даме;

Когда любовь – вот так и жить: как пламя,
А ту, что ранит, звать и над могилой;
Когда любовь – желать со всею силой
Насквозь пронзенным быть ее очами;

Когда любовь – себя уничижать,
От радостей безрадостно бежать,
От горестей своих не взвидеть света

И вдруг понять, забыв покой и сон,
Что жизни больше нет, – когда все это
И есть любовь, то, значит, я влюблен!

Я словно Актеон – я жертва злой напасти;
Бедняга невзначай познал Дианин гнев:
Нагие прелести богини подсмотрев,
Своими псами он разорван был на части.

Вот так и я – за то, что у тебя во власти,
За то, что ты милей и краше прочих дев, —
И я плачу стократ и гибну, ослабев:
Мне красота твоя смертельней псиной пасти.
О эти псы – мечта, надежда, ревность, страх —
Мне в клочья сердце рвут, вцепившись впопыхах.
И что там ни кричи, – все тщетно, как в пустыне