Тарас Шевченко - Кобзарь - Стихотворения и поэмы

На кургане возле рощи,
Где вольная воля,
Будто борются друг с другом
Две раины в поле.
Ветра нет, но гнутся обе,
Будто ветер дует.
Это сестры-чародейки
Меж собой враждуют.

Они обе полюбили
Одного Ивана.
Как водится, были обе
Казаку желанны.
То одну он звал любимой,
То другую милой…
Но однажды над рощею
Солнце заходило, —
И сошлись в овраге трое.
«Это не годится!
Издеваешься над нами!..»
Пошли чаровницы,
Чтобы отравить Ивана,
За злою травою.
Нашли траву, варить стали
Зелье колдовское.
Заплакали, зарыдали,
Да дело такое:
Надо варить! Наварили;
Хлопца отравили,
На кургане возле рощи
В поле схоронили.
И довольны? Нет, не больно:
Все они ходили
На курган тот утром рано
Плакать над Иваном.
Да и сами отравились
Проклятым дурманом.
А всевышний для примера,
Карая их злобу,
Превратил сестер в деревья;
И дерева оба
В чистом поле, на кургане,
Над Иваном этим
И без ветра склоняются,
И клонит их ветер.

Мне б сапожки, я бы тоже
Танцевала, да сапожек
У бедняжки нет.
Музыканты играют,
Только горя прибавляют,
И не мил мне свет!
Ой, пойду босая в поле,
Поищу иную долю.
Долюшка моя,
Ты не будь ко мне суровой!
Родилась я чернобровой,
Бесталанная!
Девушки-дивчата наши —
Все в сапожках красных пляшут,
Я одна брожу.
Без богатства, без любви я
Брови черные, густые
Внаймах изношу!

И богата я,
И красива я,
Нет лишь друга дорогого, —
Знать, несчастна я.
Тяжко мне на свете жить
И никого не любить,
Аксамитные жупаны
Одинокой носить!
Вот слюбилась бы я,
Обвенчалась бы я
С чернобровым сиротою —
Да неволя моя!
Мать, отец все не спят,
Все на страже стоят
И одну гулять на воле
Не пускают в сад!
А как пустят, так с ним,
С нелюбимым, седым,
С ненавистным богатеем,
С моим ворогом злым!

Повстречалась я,
Обвенчалась я
С бесталанным сиротою, —
Вот и доля моя!

Люди взяли — навряд
Он вернется назад:
Люди лоб ему забрили, —
Рад не рад, а солдат!

И солдаткою я,
Одинокою я
Доживаю в чужой хате, —
Вот и доля моя!

Мать моя была богата,
Родила меня в палатах,
Нежила меня.

В бархате, в шелках, алмазах,
Тайно от чужого глаза
Подрастала я.

Час пришел. И я на диво
Стала до того красива,
Краше не сыскать!

Но ведь вот беда какая:
Полюбила бедняка я,
И вмешалась мать.

И теперь, хотя богато,
Да одна живу в палатах
На пуху не сплю.

Как трава я полевая,
Никну, никну, увядаю,
Жизнь едва терплю.

На свет божий не гляжу я,
Никого уже не жду я…
А старуха мать —

Уж пускай она потерпит, —
Я ее до самой смерти
Буду проклинать.

Муженька я дорогого
В дорогу послала,
А сама тропу от дома
К шинку протоптала,
За пшеном к куме ходила,
Чтобы успокоить
В хате с печкой ледяною
Деточек едою.
Накормила малых,
Спать им приказала
И пошла к дьячку потом,
Чтоб разжиться пятаком,
Да заночевала.
А из Крыма муженек
Еле ноги приволок;
Волы надорвались,
Телеги сломались,
С кнутиками чумаченьки
Домой возвращались.
Как вошел муж в хату —
И невзвидел света:
Дети ползают за печкой.
Несыты, раздеты.
Говорит он: «Где же, дети,
Ваша мать родная?»
Отвечают ему дети:
«Мать в шинке гуляет».

Ой, наточу товарища —
Да за голенище,
Да пойду искать я правды
И доли почище.
Ой, пойду я не лугами
И не берегами,
Не привычными путями,
Другими путями!
Поговорю с кабатчиком,
Да с богатым паном,
Да со шляхтичем поганым
В жупане поганом,
Да с монахом, коль случится,
Пускай не гуляет,
Жития святых читает,
Людей поучает,
Чтоб друг друга не резали
И не обирали,
Сына вдовьего в солдаты
Чтоб не отдавали.