Дмитрий Кедрин - Избранные произведения

Вместо дерева —
Орехи
В пятистенный сруб свяжи,
Зерна мака
Вместо стрехи
Аккуратно положи,
Да забей
В орешек каждый
Три дюймовые гвоздя…
Я дворец такой однажды
Видел,
По миру бродя».

Что поделать с окаянным?
Исхитрился ведь, шельмец:
Миг прошел —
И перед паном
Конь храпит,
Стоит дворец!

«Тьфу ты, пропасть!
Экий, право,
Прыткий бес!..
А всё ж постой:
Окунись-ка,
Пане дьявол,
В пузырек с водой святой!»

Бедный черт испуган насмерть,
Вытирает лапкой пот.
«У меня, —
Он стонет, —
Насморк!
От воды меня несет!»

Лях решил:
«Уж не избег ли
Я напасти?
Струсил бес!»
Но, прошедший муштру в пекле,
В склянку черт,
Кряхтя, полез.

Вылез.
«Ну, — кричит, — и баня!
Фу!
Поддал ты пару мне!
Марш теперь,
Вельможный пане,
На расправу к Сатане!»

«Не спеши!
Помедли малость! —
Черту шляхтич говорит. —
Дельце тут еще осталось.
Сладишь с ним —
Мой козырь бит!

Слышишь —
Визг несется с луга?
Дело клонится к тому,
Что сейчас моя супруга
К нам пожалует в корчму.

Я с большой охотой,
Право,
Спрячусь в ад
На два-три дня,
Коль возьмешься ты,
Лукавый,
Заменить при ней меня.

Будь ей,
Бесе,
Вместо няни,
Угождай,
Войди в фавор,
А прогневается пани,—
Расторгаем договор!»

Черт на пани только глянул,
Грозный голос услыхал, —
К двери в ужасе отпрянул,
По корчме метаться стал.

«Что ж ты мечешься без толку?
К делу, бес!
Без дураков!»

Черт согнулся,
Юркнул в щелку,
Запищал
И был таков!

В комьях грязи дорожной
Пан Сапега вельможный
Воротился в свой краковский замок.
Пан не будит прислуги,
Прямо в спальню супруги
Он идет между дремлющих мамок.

Тихо в спальном покое…
Только вдруг — что такое?
У алькова — кровавая лужа.
Ручкой, словно из снега,
Злая пани Сапега
Заколола уснувшего мужа.

Тело спрятать ей надо:
До поляны средь сада
Дотащила тяжелого пана
И, с неженскою силой
Закопавши в могилу,
Посадила на ней два тюльпана.

Месяц плавал в тумане,
Руки вымыла пани
И спалила кровавое платье…
Утром плеткою кто-то
Постучался в ворота:
В гости едут к ней мужние братья.

«Ну, золовка, здорово!
Как! Неужто ни слова
Нет с Украйны от нашего братца?»
— «Нет полгода ни слова!
Я уж плакать готова!
Матка-боска! Убит, может статься?

Жестоки киевляне,
И на русской поляне,
Знать, гниют его белые кости!..
Скиньте шлемы тугие,
Деверья дорогие,
Отдыхайте, любезные гости!»

Дни за днями минуют,
Гости в замке пируют
С молодою хозяйкою вместе.
Смерть хранит свои тайны:
Муж не шлет ей с Украйны
С гайдуком ни поклона, ни вести.

«Пана Жигмонта в драке,
Видно, сшибли казаки! —
Говорят ей влюбленные братья. —
Не сидеть же во вдовах?
Одному из нас слово
Дай, раскрой для счастливца объятья!»

«Вот ведь, право, задача! —
Пани молвит им, плача, —
Бог свидетель, вы оба мне любы!
Оба в ратной науке
Закалили вы руки,
У обоих медовые губы.

Сговоримся заране:
Я в саду на поляне
Посадила тюльпаны весною.
Слов я даром не трачу:
Чей из двух наудачу
Я возьму, тому буду женою!»

Хочет пани, не глянув,
Взять один из тюльпанов,
Но цветы друг на друга похожи…
Быть меж братьями сваре:
«Мой!» — сказал тот, что старе.
«Мой!» — ответствовал тот, что моложе.

«Всё делили мы дружно:
И коней, и оружье,
А любовью поделимся вряд ли!»
Тут соперники разом
Шапки скинули наземь
И схватились за длинные сабли.

Стены замка трясутся!..
Насмерть рыцари бьются!..
Вдруг покойник выходит из гроба:
«Те тюльпаны, панове,
Напились моей крови!
Спрячьте сабли: мои они оба!..»

Братья видят в испуге
Призрак в ржавой кольчуге,
В польском выцветшем красном жупане.
Он мешает их бою
И в могилу с собою
Увлекает безгласную пани.

Это всё миновало!
Уж и замка не стало:
Лишь руины стоят средь поляны
Да цветут, что ни лето,
Словно в память об этом,
На зеленой поляне тюльпаны.